Семейка, с которой не хочется иметь дело. Женя потоптался на пороге соседской квартиры и вернулся восвояси, бормоча ругательства.

– Что за жопа пошла?

Вчера ему позвонил по Скайпу начальник отдела и с деланой неловкостью предложил взять трёхнедельный отпуск за свой счёт.

– Через три недели изоляцию снимут, и ты сможешь вернуться, – пылко говорил он, как будто для того, чтобы избавиться от Жени, его надо было сначала убедить. – Понимаешь, очень, очень сложная ситуация, ситуация. Нужно войти в положение.

– Но я могу работать удалённо, – пробовал сопротивляться Женя.

– Елена Владимировна остаётся за всех, за всех. Возьмёт удар на себя. – Шеф хихикнул. – Понимаешь, Евгений, если мы не пойдём на эти меры, на эти меры, нам просто нечем будет платить жалование. А у нас тут и мамочки с детьми. Подумай о детях, о детях.

Набравшись отваги, Женя продолжил бунтовать:

– Президент запретил увольнять работников во время самоизоляции…

– Это не увольнение! Это не увольнение! Конечно, можно отправить на удалёнку всех. Но вот когда изоляция закончится… Евгений, никто не даст гарантии, что штат сохранится. – Шеф взял многозначительную паузу, чтобы дать Жене возможность оценить намёк.

Женя оценил и весь оставшийся вечер провёл офигевая и прикидывая, как лучше растянуть на три недели оставшиеся средства. Ситуация вырисовывалась удручающая. Конечно, можно попросить родителей перевести ему в долг тысячи три-четыре, но если зарплата после «отпуска» будет совсем никакая…

Он поймал себя на мысли, что прокручивает в голове вчерашнюю историю и одёрнул себя. Три недели на самоизоляции – это всё же не три месяца, а от негативных мыслей только сильней болит голова.

И только он связал стресс с головной болью – вот она, причина её возникновения! – как в ванной грохотнуло, словно соседский ремонт переместился в его квартиру. Судя по звуку, что-то тяжёлое и металлическое ударило о ванну. Баба Таня или убьёт его, или приплюсует ущерб к арендной плате.

В настоящий момент Женя предпочёл бы первое.

Он поспешил на шум.

Когда он, ударив ладонью по выключателю, сунулся в ванную, поводя головой, как перископом, то не сразу понял, что видит. Это просто не вмещалось в сознание. Когда же разум, давясь, проглотил увиденное, внутри головы взвился вопль.

На дне ванны, оглушённый, барахтался на спине его старый знакомый. У паука всё-таки хватило сил выбить решётку, сил и намерения. Что неудивительно – за время заточения паук подрос, и его тулово теперь было размером с голову ребёнка.

Ещё раз: паук, размером с голову ребёнка.