– Ты ведь знаешь про его мать? – Спросила Вита уже мягче.

– Это его не оправдывает, – сказала Настя, высвободив руку.

– Нет, не оправдывает, но я тоже хотела его понять, до правды докопаться, искала причины и ответы. Ну знаешь, будто это детектив какой, вроде «Психо» или «Молчания ягнят»: дескать, все то говно, что человек творит, родом из детства. Мол, маньяк убивает проституток, потому что его мать блядью была. Так и Макс хотел очиститься от того, что собственную мать трахал. Только херня все это. Он как-то мясо домой принес. Порезал на кусочки, потушил в сливочном соусе, зеленью присыпал. А когда мы его съели, сказал, что это было детское мясо. Я по глазам видела, что не врет. Проблеваться дня три не могла. Но знаешь, ему нравилось творить все это, не хотел он ни от каких грехов очищаться, ему просто в кайф мразью быть. А философия вся, чтобы другим мозги засирать и мразями делать… В одиночку-то это скучно.

Морось за окном перешла в дождь. К стеклу прилип багровый кленовый лист. Вита несколько минут смотрела на него, прежде чем продолжить.

– Я тоже одна из них, тоже невинной стать хотела. Когда он над тобой издевался, я ведь ему помогала. Он тебя не убил, чтобы ты и дальше мучилась. Говоришь, что с собой покончить хочешь. Это тоже грех, а он тебя к нему подтолкнул. Ты не одна такая, но другие… они с этим жить не смогли, я следила, не за всеми, конечно, но за некоторыми. Я больше так не могла.

Вита смахнула слезу, втянула носом воздух, стараясь подавить рыдания.

Настя прямо посмотрела на бывшую одноклассницу, руки перестали дрожать, исчезли последние сомнения:

– Лучше бы ты мне тогда умереть дала. Знаешь, зачем я тебе позвонила? Я отомстить вам, тварям, хочу. От грехов хочешь очиститься? Так помоги мне.

– За то, что он со мной… – Вита запнулась, с испугом посмотрела на Настю. – За то, что он со мной сделал, когда я захотела уйти… В общем, я бы тебе помогла, но я его не видела уже полгода, не знаю, где он или его шавки теперь.

– Я знаю, как их найти.

* * *

Было больно, но Вита не кричала – даже когда Настя отделила от ее руки лоскут кожи.

Настя бросила окровавленный лоскут в банку со спиртом и перевязала ей руку. Они находились в подвале под совиным кафе, наверху шумела Москва, но здесь было тихо, только шуршали за стеной крыльями совы. У стены стоял поцарапанный деревянный стол с недоделанными чучелами. Над ним висели инструменты таксидермиста, ножи отражали холодный свет люминесцентной лампы.

– Это все, что мне от тебя нужно, дальше я сама. – Тон Насти был деловым и холодным, куда только делась нервничающая девчонка, которую Вита увидела, зайдя в кафе.