– Именно мне?
Мы все рассмеялись.
– Нет, не только тебе. Вообще всем.
Хилари отчего-то встревожилась.
– Для меня это самое трудное!
– Не для тебя одной, – заметила Джулия с улыбкой, хотя было ясно, что для нее никакой трудности в этом нет.
– Так ты
– Что скажешь, Джулия?
Томас покачал головой, изображая шутливое отчаяние, и выпалил прежде, чем Джулия успела ответить:
– Ну вот опять! Куда мы идем? Никуда! – Он беспомощно развел руками, как бы признавая свое поражение.
– Мы идем спать, – слегка раздраженно проговорила Джулия. – А вас оставляем с вечерним портвейном.
Она поднялась, и мы тоже поднялись. Хилари была почти такой же высокой, как Томас, ее пышная расклешенная юбка всколыхнулась, когда она сделала шаг. Ее очарование проявлялось в движениях – они говорили о Хилари больше, чем все ее скупые слова.
– Какое красивое у тебя платье, – заметил Томас. – Мне нравятся эти тонкие полоски. Очень все выразительно… И ряды незабудок на светлых полосках. Мол, не забудьте меня. Разве можно тебя забыть?! Это почти кринолин, разве нет? Как понять, где кончается платье и начинаешься ты?
Она покраснела, и я сказал, чтобы сгладить неловкость:
– Она как пампасная трава.
Так мы вернулись к обсуждению моей задумки.
Мы решили, что сейчас уже поздно и слишком темно, чтобы что-то предпринимать. Томас назначил время для нашего эксперимента: завтра, между обедом и ужином.
– Зачем так поздно? – возразил я. – Мне кажется, лучше устроить прогулку при свете дня.