Было ли это невероятное представление истинной целью вечера, заключавшейся в том, чтобы показать мистера и миссис Картерет в их первозданной юности? Гости этого так и не поняли. Не зная, что сказать, они попрощались с хозяевами и направились к выходу, оставив пастуха с пастушкой в темноте.

Этот случай нередко потом вспоминали друзья Картеретов, но не сами Картереты. Они воплотили и изжили свой ранний природный романтизм и больше не повторяли такого эксперимента. Больше в саду (Палладио? Сансовино?) не появлялось ни пастухов, ни пастушек. Теперь там, за одним исключением, собирались лишь должным образом наряженные модные гости.

Среди тех, кто ежегодно навещал палаццо Контарини-даль-Моло, была одна гостья, никогда не вызывавшая нареканий миссис Картерет, – княгиня Икс, родом из далекой восточноевропейской страны. Для миссис Картерет княгиня Икс была непогрешима. Каждый раз в начале осени я слышал: «К нам приедет погостить одна интересная особа. Надеюсь, вы будете здесь». Имени «интересной особы» мне никогда не называли, но я понимал, о ком идет речь. Ее визиты в палаццо Контарини-даль-Моло были краткими, но к ним серьезно готовились и ждали их с нетерпением. Когда все необходимые приготовления завершались и княгиня наконец прибывала, она позволяла себе много такого, чего миссис Картерет не потерпела бы ни от кого другого.

К каждой трапезе княгиня являлась с получасовым опозданием. Опозданий миссис Картерет не терпела и иногда говорила припозднившемуся гостю: «Уж лучше никогда, чем поздно», – но только не княгине Икс, чьи опоздания были рассчитаны на то, чтобы привлечь внимание. Со своими знаменитыми изумрудами и увядающей красотой она входила в переднюю, рассеянно оглядываясь, словно время не имело для нее значения, и миссис Картерет поднималась на ноги (с недюжинным усилием, тогда как ее сухопарый муж вскакивал живо и бодро), чтобы ее поприветствовать.

– Дорогая княгиня!

Это было в середине и конце тридцатых, перед Абиссинской войной и санкциями, из-за которых отношения между нашими странами еще более осложнились. Мистер и миссис Картерет, помимо того, что были по рождению американцами, были еще и достаточно пожилыми, чтобы не принимать участия в этом конфликте: их мало заботили возможные последствия, если они не касались их лично, не вторгались на их безмятежный и прекрасный полуостров. Если Картереты кого и поддерживали, так это Муссолини, который защищал то, что было им дорого. Но другим англо-американцам в Венеции повезло меньше, и по мере приближения рокового года они покидали город, как покинул его и я.