Такое религиозное непостоянство, конечно же, вызывало враждебное отношение не только со стороны ревностных протестантов, но и со стороны итальянцев, которые со своей колокольни бросали циничный взгляд на этих отступников и говорили: «I signori Картерет примут любую религию, какая им будет нужна». Однако особую горечь испытывал англиканский капеллан, поскольку, после того как его церковь лишилась покровительства Картеретов, ее пришлось закрыть.

Что ж, история была довольно неприглядной, и все же я чувствовал, что у Анны и Джеймса имелась причина для столь частых перебежек, и причина поважнее религиозного снобизма. Стал бы кто-то, имея столь надежное общественное положение, как у них, так часто менять свои религиозные убеждения, если бы религия действительно не имела для них значения? Ведь они не могли не понимать, что теряют лицо перед огромным множеством людей, как протестантов, так и католиков. Но они оставляли подобную критику без внимания, поскольку, переиначив – mutatis mutandis – слова Беллока[126]:

Пулеметом в их случае были, конечно же, деньги и общественное положение. Но я не мог отделаться от ощущения, что в их переходах было нечто большее: деньги и общественное положение остались бы при них, будь они иудеями, протестантами или кем угодно. Я предпочитал думать, что их решения о смене религии диктовались подлинно духовными потребностями. Но так ли это на самом деле?

После возвращения в Венецию до меня постепенно начали доходить разные сведения – я не назвал бы их сплетнями – от людей, которых я знал: от Антонио, гондольера Картеретов, от их семейного доктора, а также от верной горничной и конфидентки Анны, Марии. Их рассказы о том, как прошли последние часы жизни Анны Картерет, не всегда совпадали, но ведь и Евангелия разнятся (я ни на что не намекаю), повествуя о жизни и смерти Иисуса Христа, как бы ни были эти два человека различны между собой во всем, кроме масштаба своей личности и критического взгляда на человеческое поведение.

Она редко болела, но ей было уже под восемьдесят лет, и болезнь все же настигла ее, и она это понимала. Ее врач, набравшись смелости, сказал ей, что она должна оставаться в постели.

– Это очень серьезно? – спросил ее муж, собиравшийся в Рим, с визитом к Папе. – Должен ли я остаться?

– Я так не думаю, – сказал врач. – Синьора Картерет обладает крепкой конституцией и, кроме того, она всей душою желает, чтобы ваш визит в Рим состоялся. Я думаю, ей принесет больше вреда, чем пользы, если вы не поедете. Синьора Картерет…