Подъем! Бегом марш![134]

Филип Осгуд купил этот дом в Уэст-Кантри сразу после Второй мировой войны, в 1946-м, если точнее. Для него стало плюсом, что дом стоял на реке – обычно неспешной, но глубокой и подверженной внезапным паводкам, когда за считаные часы вода поднималась на восемь футов[135], заливала сад, но никогда не доходила до дома. Сам дом был довольно большим, построенным в стиле эпохи Регентства с некоторыми более поздними добавлениями. Он много лет противостоял наводнениям, и его ни разу не залило – вот почему, когда Филип увидел, как вода оккупирует сад, затопляя садовую стену и даже отчасти лужайку у дома (где иногда плавали лебеди), он не стал беспокоиться понапрасну, поскольку дом стоял на холме вне досягаемости потенциального наводнения.

Филипу сразу понравился этот дом, и не только из-за его расположения и чудесного вида на реку и окрестные луга, но еще и потому, что в дальнем уголке сада располагался лодочный сарай, а он любил лодочные прогулки и был довольно умелым гребцом. Иногда он предлагал гостям, которые у него появлялись нечасто (ибо кто в наше время умеет развлечь гостей?), прокатиться на лодке, легком двухвесельном ялике с подвижным сиденьем. В лодку легко помещался один пассажир, но этому пассажиру приходилось сидеть неподвижно – неподвижно в прямом смысле слова: не дергать ногой, не трясти головой, иначе ялик мог перевернуться.

Помимо явной неустойчивости на ходу лодка еще с пугающей скоростью набирала воду, так что пассажир – или пассажирка – сидел по щиколотку в воде и при этом старательно делал вид, что прогулка доставляет ему несказанное удовольствие. Впрочем, речные пейзажи действительно были весьма живописны, что служило хорошим предлогом (помимо собственного эгоизма Филипа) для заманивания друзей в лодку.

И вот однажды предательское суденышко все-таки перевернулось (к счастью, без пассажира), и Филип оказался в воде. Будучи опытным, пусть и не очень хорошим пловцом, он не стал беспокоиться понапрасну.

Хотя был март и вода была холодновата – да и одежда Филипа, кожаная куртка и прочая полярная экипировка, явно не предназначалась для свободного плавания, – он подумал: «Я схвачусь за лодку и отбуксирую ее к сараю».

Увы, он не учел скорость течения реки, разлившейся после недавних дождей, и уже очень скоро ему стало ясно, что это не он буксирует лодку к сараю, а лодка тянет его за собой вниз по течению к плотине, где бог знает что может случиться.

Он тут же отпустил лодку, так сказать, на произвол судьбы, и после некоторой борьбы – все-таки он был уже староват для таких приключений – добрался до пристани у лодочного сарая, единственного места, где мог спокойно выбраться на сушу, не рискуя свалиться обратно в воду: уж больно высокими и крутыми были здешние берега. Промокший насквозь, он пошел к себе в спальню переодеваться.