Только сейчас Анисим почувствовал, как нестерпимо, не по-московски, жарко. Пот заливал глаза, все тело стало липким. Он ненавидел сейчас это свое потное, нелепо большое тело, доставлявшее ему в последнее время столько тягостных хлопот. Оно словно начало жить своей отдельной жизнью, наполняя его душу мутным, нечистым томлением и беспокойством. И сила, с которой он вдруг пожелал Риту, испугала его. Невозможно, чтобы к ее телу прикоснулись хозяйские, не привыкшие к отказу маленькие ладони Сергея Петровича.

Нет, уже никогда и никуда не деться ему от памяти об утренней реке… Сейчас он пойдет в ванную, смоет с себя этот липкий пот, смешанный с пылью, поедет на дачу, отыщет в лесу их загасший костер и сделает с Сергеем Петровичем то, что должен был сделать утром.

Анисим двинулся к ванной, на ходу стаскивая с себя влажную рубаху.

В ванной комнате, облицованной кафелем, было прохладно и тихо. Анисим щелкнул выключателем. В зеркале над раковиной отразилось его смуглое лицо, всклокоченные волосы, черные и какие-то ошалелые глаза — наследство бабки Усти.

Ванная комната хранила следы хозяйничанья Владика: банная простыня и полотенца были сняты с крючков и, скомканные и мокрые, небрежно свалены на стиральную машину и табуретку. А одно полотенце валялось на полу: наверное, Владик не пожелал после утреннего душа становиться босыми ногами на холодный плиточный пол. Мокрые очески его золотых волос облепили белую раковину.

Анисима передернуло от омерзения и злости. Он открыл кран и, подставив под струю ладонь, стал обмывать раковину… Надо было все-таки проучить этого шепелявого подонка. Стало жалко магнитофона. Как-никак он отцовский и стоит сто девяносто рублей! И что он скажет теперь родителям?

Но было нечто отчасти оправдывавшее Владика: при обыске в милиции у него не обнаружили никаких других краденых вещей, только магнитофон и пленки. И когда он вчера говорил о музыке, он не притворялся. Он говорил искренне, со знанием дела. Он понимал и чувствовал музыку. И сокрушался, что перед отъездом из Риги пришлось продать собственный магнитофон, чтобы набрать денег на проезд. Его белые пальцы любовно и ловко управлялись с отверткой, когда он чинил его… Владик взял только магнитофон и пленки. Взял только музыку. Может, он в самом деле не мог жить без нее?

Анисим открыл душ и услышал телефонный звонок. Босиком, в одних трусах, он прошлепал в комнату. Звонил Олег — эрудит, прозвавший его «францисканцем».

— Аська?.. Здорово! Ты не забыл? Сегодня среда.

— Ну и что ж, что среда?

— Здрасьте! — возмутился Олег. — Ведь за две недели договаривались!