— А, вспомнил, — сказал Анисим. — Я должен быть в три часа в загсе как свидетель… У вас с Марианной это еще не расстроилось?

— А почему должно было расстроиться? — обиделся Олег. — Но возникли некоторые значительные осложнения. Ты необходим. Возможно, понадобится твоя физическая сила.

— Утром уже одному понадобилась моя физическая сила. А потом другому понадобился мой магнитофон. Жить он без него не мог.

— Какой магнитофон? Что ты порешь?

— «Яуза-шесть». Впрочем, не имеет значения… Но вот если б кто-нибудь спросил, что нужно мне…

— Тобой мы займемся в ближайшее время, — пообещал Олег.

— Не надо мной заниматься, — сказал Анисим. — Меня надо оставить в покое. У меня завтра в институте экзамен, а учебник валяется в соседском курятнике на даче…

— Хватит бредить! — сказал Олег. — Что с тобой? Ровно в час мы с Марианной у тебя. Два часа на все про все, думаю, нам хватит.

Он дал отбой, не дождавшись ответа. Анисим устало повесил трубку. И почти сейчас же раздался требовательный звонок у входной двери.

Не открою, с яростью подумал Анисим. Кого это там несет? Не открою — и все!

«Ы-ы-ых!» — выдохнул наверху Женька и топнул ногой. «По-о-олюшко, по-о-оле, полюшко широко-ко-ко… Трынь!» Заело, со злым удовлетворением подумал Анисим. На том же самом месте!

Снова раздался настойчивый звонок. В пустой квартире он прозвучал тревожно — быстро прокатился по всем ее уголкам и притаился где-то, выжидая.

Придется открывать, подумал Анисим. Какой смысл сидеть так? Все равно до часа уже никуда не денешься. Ведь не бросишь же Олега с Марианной, тем более что у них какие-то осложнения…

Он медленно побрел к двери.

* * *

Что со мною происходит? — думал Димов, откинувшись на жесткую деревянную спинку судейского кресла, сжав пальцами подлокотники. И раньше, не только сегодня утром, случалось, что все вокруг становилось нереальным, бесплотным, неуловимым. Но раньше это никогда не сопровождалось чувством страха… Ладно, чушь все это. Все происходящее здесь вполне реально: и этот воришка с серым лицом и пыльной бородкой, и милиционеры-конвойные, и свидетельница с жалким перманентом, и маленький зал, залитый густым желтым солнцем. Куда уж реальней? И сейчас необходимо одно: разобраться во всем, что тут происходит, потому что через час или два придется подписывать приговор, решать вполне реальную человеческую судьбу.

— Значит, если вы не заводили часов, то могли и не знать, исправны они или нет? — повторил адвокат.

Пастухов уже не выглядел безразличным, он сидел на скамье, вытянув худую шею, напряженно ловя каждое слово свидетельницы Маниной.