Лет десять назад бабка Устя серьезно заболела. «Скорая помощь» увезла ее в больницу. Отец был на работе, и в машине с бабкой Устей поехали мать и Анисим.

Анисим тогда был еще мал, и ему не приходило в голову, что бабка Устя может умереть. Ему было просто безотчетно страшно в белой машине, было страшно неподвижного, с мертво закрытыми глазами лица бабки Усти, страшно в длинном коридоре приемного отделения, пока за одной из дверей врачи осматривали бабку Устю, а они с матерью ждали. Потом двое санитаров на больничной каталке повезли бабку Устю по дорожкам прибольничного парка в лечебный корпус. Была зима и сильный мороз. Бабка Устя лежала, укутанная в больничные одеяла, в шерстяном платке, и ее крупный нос неестественно торчал вверх. Мать и Анисим шли сзади. И вдруг услышали повелительный и совершенно здоровый голос бабки Усти: «Дайте курить!» Санитары опешили. «Ты что, бабуся?» — «Немедленно остановитесь и дайте сигарету!» — «Ну и ну! — сказал один из санитаров. — Вот это бабуся!» И вставил бабке Усте в губы тоненькую, дешевую папироску. Чиркнул спичкой. «Черт знает что! — сердито сказала бабка Устя, высвобождая из-под одеяла тонкую руку. — Раздели, запеленали, как младенца, везут куда-то, не спросясь, и еще курить не дают». Ее черные глаза смотрели разгневанно. Санитары, посмеиваясь, покатили каталку дальше. А мать прижала Анисима к себе и, глядя вслед бабке, величественно возлежавшей на больничной каталке с дымящейся папиросой в зубах, заплакала и сказала: «Ну, теперь все в порядке, Асенька. Жива будет наша бабушка!» И бабка Устя действительно вернулась через месяц домой…

Анисим не ответил на вопрос бабки. Он стоял и счастливо улыбался.

— На Востоке есть такое проклятие: «Дай тебе бог иметь единственного сына», — сказала бабка Устя.

— Почему же это проклятие? — спросил Анисим.

— Как почему?.. Вот сейчас ты явился с разбитой физиономией. А потом, может, уйдешь на войну. Или свяжешься с дурной компанией. Или уедешь куда-нибудь к черту на кулички… Надеюсь, ты дал сдачи?

— Нет, — сказал Анисим.

— Почему?

— Так, — Анисим неопределенно пожал плечами. — Долго объяснять. Извини.

— Но что же все-таки произошло?

— Ничего особенного. Я был шафером на одной свадьбе.

Бабка Устя усмехнулась.

— Веселая, наверное, была свадьба, — сказала она.

Анисим никогда не задумывался над тем, любит ли он бабку Устю. Она была всегда, сколько он помнил себя. Она бывала строга и непреклонна. Она умела заставить бояться и слушаться себя. Но в те короткие минуты, пока Анисим сидел в кустах и смотрел на пустую веранду, он понял: совершенно невозможно, чтобы бабки Усти вдруг не стало.