Что-то все-таки изменилось за сегодняшний день в бабке Усте. Может, в этом был виноват сумеречный полусвет в комнате, но ее старческая немощность стала заметней, чем всегда. Она уже не походила на актрису, чувствующую на себе сотни восхищенных глаз. Словно погасли огни рампы, опустился занавес и в полутьме сцены одинокая и очень старая женщина облегченно разрешила себе стать наконец самой собой.

— Мне правда очень надо уйти, — сказал Анисим. — Но я скоро вернусь.

— Ничего, — сказала бабка Устя. — Иди, иди…

Анисим, как всегда, вскочил на велосипед прямо у веранды дачи, промчался по узенькой дорожке и вылетел через калитку на просеку. Это требовало точного расчета, потому что калитка была узкой, а в полуметре за ней проходила канава. Но Анисим с привычной сноровкой, приобретенной за прожитые здесь годы детства, проскочил между столбами калитки, сразу же кинул велосипед влево, потом — вправо и переехал через канаву по узкой дощечке.

По просеке, переваливаясь на колдобинах с боку на бок, ехал красный «жигуленок». Анисим проскочил перед самым его радиатором, мельком увидел за ветровым стеклом испуганное лицо молодой желтоволосой женщины, сидевшей за баранкой.

На этой просеке ему была знакома каждая яма, каждый выпирающий из земли, как набухшая гигантская жила, сосновый корень, и Анисим вовсю жал на педали, привычно кидая велосипед в замысловатые виражи.

Он подумал, что надо бы сделать крюк и заглянуть на дачу к Рите, возможно, она уже вернулась из лесу, но потом решил не терять попусту времени. Почему-то он был уверен, что Рита, Сергей Петрович и Татьяна еще в лесу.

Поселок кончился. Проселочная дорога прямой парной колеей уходила через луг к сизовато-зеленой в солнечном мареве стене леса. Но дыма, что утром легкой белой струйкой поднимался над его зубчатой кромкой, сейчас не было. Костер загас. И Анисим опять подумал, что надо бы заглянуть на Ритину дачу… Нет, они там, в лесу, он был уверен в этом. И, пригнувшись к рулю, он принялся с остервенением вертеть педали.

Перезревшие и подвядшие августовские травы пахли душно и сладко. Здесь, на открытом месте, жара еще не умерила пыла. Пот щипал подбитый глаз, и опять начало болеть ребро при каждом вздохе. Но теперь никто не мешал Анисиму, никто не стоял на его пути к Рите. И, ожесточенно вертя педали, он с горькой усмешкой подумал о том, сколько сегодня произошло всякого, пока наконец он оказался у начала этой дороги, уходящей через истомленный солнцем луг к лесу. Весь день он рвался мыслями к этому лесу, к той поляне, с которой утром поднималась в обесцвеченное солнцем небо легкая, как дыхание, струйка дыма. Удочкин со своими столбами, шепелявый чистюля и вор Владик, нахальная соседка Людмила Захаровна, непутевые и неустроенные Олег и Марианна, брат Марианны с дружками футболистами — все они по очереди возникали на его пути. И вот уже все позади. Но облегчения не наступало.