Линия поверхности воды в ванне кренилась и колебалась, имитируя медленные качели ярко-голубого, белопенного моря в иллюминаторе его спальни. Он позвонил мисс Люсинде Вин, каюта которой находилась на главной палубе в середине корабля, точно над его апартаментами, но никто не снял трубку. Надев белый вязаный свитер с высоким воротом и солнечные очки, он отправился на ее поиски. Люсетты не было на Игровой палубе, с которой он смотрел вниз на другую рыжеволосую девушку, сидевшую в парусиновом кресле на палубе Солнечных Ванн и со страстной скоростью писавшую записку – если он когда-нибудь переключится с тяжеловесной фактологии на легкую фикцию, подумал Ван, он выведет ревнивого мужа, использующего бинокль, чтобы с этого места разобрать подобное излияние незаконной любви.

Люсетты не было и на Прогулочной палубе, где закутанные в одеяла старики читали главный бестселлер сезона «Зальцман» и с борборигмическим предбурчанием в желудке ожидали одиннадцатичасового бульона. Он прошел к Грилю, где заказал столик на двоих. Оттуда направился к бару и тепло поздоровался с лысым толстым Тоби, служившем на «Королеве Гвиневре» в 1889, 1890 и 1891 годах, когда Ада еще не была замужем, а он был обиженным дураком. Им ничего не стоило удрать в Лопадузу под личинами мистера и миссис Даирс или Сарди!

Он выследил свою и Ады полусестру на носовой палубе, опасно хорошенькую в открытом, ярко-цветочном, треплемом ветром платье: она разговаривала с бронзовыми от солнца, но все же очень старыми Робинзонами. Она обернулась к нему, откинув с лица летящие волосы с выражением, в котором смешалось торжество и смущение, и вскоре они распрощались с Рейчель и Робертом, которые сияли им вслед, одинаково маша поднятыми руками – ему, ей, жизни, смерти, давно минувшей славной поре, когда Демон заплатил по всем карточным долгам их сына, всего за день до его гибели в лобовом автомобильном столкновении.

Она с благодарностью отправила пожарскiя котлеты по назначению: он не бранил ее за то, что она вдруг появилась на корабле, словно трансцендентальный (а не трансатлантический) безбилетный пассажир, и что, горя от нетерпения увидеть его, она пропустила завтрак, не успев поужинать накануне. Умевшая извлекать острое удовольствие от скатов и круч моря во время спортивных игр на воде или от взмываний и обмираний во время полетов в небе, Люсетта постыдно занемогла на борту этого своего первого лайнера. На выручку пришли Робинзоны, давшие ей чудо-пилюли, от которых она проспала десять часов кряду в объятиях Вана. Теперь же она надеялась, что он и она вполне сносно бодрствуют, если не считать размытости контуров, вызванных Робинзоновым снадобьем.