«Неужели ты решил, что я уехала?»
«Обманщица, обманщица», повторял Ван с упоением и торжеством блаженной сытости.
«Я велела ему развернуться, – сказала она, – где-то около Моржей (русская игра слов с “Morges”: быть может, весточка от русалки). А
«Я работал, – ответил он. – Первый черновик готов».
Она призналась, что, вернувшись среди ночи, унесла к себе в номер из гостиничного шкафа, который открыл для нее ночной портье, запойный читатель, том Британской энциклопедии, вот он, со статьей о «Пространстве-Времени»: “Пространство (сообщается в ней довольно многообещающе) обозначает свойство, ты мое свойство, посредством которого, ты мое средство, твердые тела могут занимать различные положения”. Мило? Мило».
«Не смейся, Ада моя, над нашей философской прозой, – возразил ее любовник. – Сейчас имеет значение лишь то, что я дал Времени новую жизнь, отделив от него сиамского близнеца Пространство и фальшивое будущее. Мой замысел состоял в том, чтобы сочинить своего рода новеллу в форме трактата о Текстуре Времени, исследование завесы его сущности с постепенным увеличением иллюстративных метафор и еще более постепенным выстраиванием связной любовной истории, развивающейся от прошлого к настоящему, расцветающей как реальная история, так же постепенно отменяющей свои аналогии и вновь распадающейся на легкую абстракцию».
«Сомневаюсь, – сказала Ада, – сомневаюсь, что попытка открыть все эти вещи стоит свеч. Мы можем знать, который час, мы можем знать, сколько времени прошло. Мы никогда не узнаем, что такое Время. Наши чувства просто не предназначены для его восприятия. Это как —»
Часть пятая
Часть пятая
1
Я, Ван Вин, приветствую вас, жизнь, Ада Вин, д-р Лагосс, Степан Нуткин, Виолетта Нокс, Рональд Оранжер. Сегодня мне исполняется девяносто семь лет, и, сидя в замечательном новом Покойном кресле, я слышу скрежет лопаты и скрип шагов в сверкающем снегом саду и как мой старый русский камердинер, более тугой на ухо, чем ему думается, выдвигает и задвигает в гардеробной ящики с ноздревыми кольцами. Эта Пятая часть вовсе не эпилог, это настоящее вступление к моей, на девяносто семь процентов истинной, на три процента вероятной книге «Ада, или Отрада. Семейная хроника».
Всем своим многочисленным домам, в Европе и тропиках, они стали предпочитать недавно выстроенное в Эксе (Швейцарские Альпы) шато, с его колонным фасадом и зубчатыми башенками, особенно в середине зимы, когда знаменитый блистающий воздух, le cristal d’Ex, «отвечает высшим формам человеческой мысли – чистой математике и дешифрации» (из неопубликованного рекламного проспекта).