Усилием воли заглушив тревожные колокольчики, Вашкевич наполнил было рюмку, но вдруг ощутил, как легкая паранойя заставила неприятно протрезветь, перелил рюмку в стакан и, долив до половины, легко, не поморщившись, залил обжигающую жидкость в горло.

Теплая волна разлилась, позволив на секунду расслабиться и получить обманчивое, но такое необходимое сейчас ощущение уравновешенности и покоя.

Захотелось курить. Михаил потянулся за папиросами, размял одну, засунул в рот, чертыхнулся в поисках спичек, но, так и не найдя, нервно смял папироску и с сожалением выбросил ее в урну под столом.

– Здравствуйте, Михаил Иванович. Что ж вы так… попросили б огоньку, нашелся бы.

Голос, донесшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. Не столько из-за неожиданности, сколько из-за знакомых интонаций, оттуда, из прошлого. Этот вкрадчивый голосок мог принадлежать лишь одному человеку, и его Вашкевичу хотелось бы видеть меньше всех.

– Ч-черт. Думал мерещится, что кто-то маячит сзади. Здорово, Зубенко. Выпьешь? Или сразу потащишь мою душу к себе в ад?

– Не смешно. Отчего ж не выпить со старым приятелем? С большим даже удовольствием.