Сопротивляться бесполезно, Оливер прав, и Минка права, и нельзя было позволять тебе бросать нас на съедение волкам. Но я позволил. Ты не виновата, что хочешь выкладывать совместные селфи, однако я виноват, что не помешал тебе. Ты делаешь меня таким счастливым, что я глупею. Я сам во всем виноват, все же было так хорошо… Я не убивал Меланду. Не убивал Фила. Не убивал Айвена.

Но я, возможно, убил нас с тобой, Мэри Кей.

Оливер сбрасывает звонок. У меня отнимаются ноги, начинается нервный тик. Я поднимаюсь в нашу спальню. Ты еще спишь, а когда утром проснешься, меня здесь не будет. Я беру блокнот. Беру один из твоих карандашей. Вверху вместо ластика голова Вирджинии Вулф. Тот же абсурд, что и в жизни. Ужастик. Я не знаю, что тебе сказать, рейс через несколько часов, и я пообещал быть здесь. С тобой. Я записываю в блокноте ложь; бредовые слова будто палки, которые причинят тебе боль, а последние — это камни.

«С любовью, Джо».

Ты знаешь, что я люблю тебя, но не знаешь, что от Лав Квинн не сбежать. Я приподнимаю край одеяла. Ложусь в кровать, ты спишь глубоким сном и даже во сне тянешься ко мне, освобождаешь место для меня. Мы так подходим друг другу… Ты единственная, кто мне подходит. Невыносимо от мысли, что ты встанешь утром и поймешь, что покойная Меланда была права с самого начала, что мужчины вечно тебя подводят, что мужчины ненадежны. Но такова уж любовь, Мэри Кей. Такова Лав.

41

41

Бон Джови утверждал, что настоящая любовь — самоубийство, и он не ошибся. Лав своей любовью нас прикончит, Мэри Кей. Я вышел из самолета, сел в черную машину, которую за мной прислали, и теперь стою у дверей номера для новобрачных в отеле при казино в пригороде Лос-Анджелеса. Она внутри. Слушает моего Джорджа Харрисона — «Харе Кришна, харе Форти» — и я стучу, как герой какого-то тупого реалити-шоу со сватовством. Она открывает, и она действительно худая, даже стройнее, чем на фотографиях в «Инстаграме», на ней футболка с группой «Пиксис», будто она их фанатка, и прозрачные трусики. Я чувствую запах комбучи, салатной воды и матча — я в самом деле ее любил, или мне только нравилось находиться внутри этого миниатюрного создания?

Она меня не целует.

— Заходи, Джо.

На огромной кровати рассыпаны лепестки роз, ванна наполнена «Вдовой Клико» — думает, перенесемся в нашу первую ночь, когда мы трахались в ванне, полной пузырьков, — но я и тогда этого не хотел, а сейчас тем более, и я ненавижу лепестки роз. Ненавижу шампанское по завышенной цене, и она меня совершенно не понимает, в отличие от тебя. И вдруг я чувствую, как что-то уперлось мне в спину.