– По-моему, вы гадкий и корыстный, вы только и гонитесь за выгодой, – сказала Скарлетт, но как-то автоматически.

Значительная часть того, что он говорил, пролетела у нее мимо ушей, как бывало при любой беседе, не касающейся ее лично. Но кое-что не лишено было смысла. Действительно, жизнь среди почтенных людей сопряжена с такой кучей всяких глупостей! Прикидываешься, что твое сердце в могиле, а ведь это совсем не так. А вспомнить только, как все были потрясены, когда она пошла танцевать на том базаре. А возмущенно поднятые брови всякий раз, как она сделает или скажет что-нибудь, хоть чуточку отличающееся от того, что делают и говорят другие молодые женщины! И тем не менее все в ней протестовало против его нападок на те обычаи, которые ужасно ее раздражали. Слишком долго жила она среди людей, привыкших к вежливому притворству, чтобы не всполошиться, услышав, как кто-то облекает в слова ее собственные мысли.

– Я корыстный? Нет, скорее расчетливый и дальновидный. Впрочем, возможно, это синонимы корысти. По крайней мере, так это называется для людей, моей дальновидностью не обладающих. Любой верноподданный конфедерат, имевший в 1861 году тысячу долларов наличными, мог бы сделать то же, что я, но очень немногие достаточно расчетливы, чтобы использовать подвернувшуюся возможность. Вот вам пример: сразу после падения Форт-Самтера и до того, как установилась блокада, я закупил по бросовым ценам большую партию хлопка – несколько тысяч кип по пятьсот фунтов – и переправил все в Англию. Там этот хлопок и лежит до сих пор, в пакгаузах Ливерпуля. Я его не продавал: жду, пока английских фабрикантов не прижмет до такой степени, что они дадут мне любую цену, какую я запрошу. Не удивлюсь, если получу доллар за фунт.

– И получите, обязательно получите – когда слоны начнут на деревьях гнезда вить.

– Полагаю, что получу. Хлопок уже идет по семьдесят два цента фунт. К концу войны я буду богатым человеком, Скарлетт, так как был дальновидным – пардон, корыстным и расчетливым. Я уже говорил вам однажды, что существует два благоприятных периода, чтобы сделать большие деньги: первый – при созидании страны, второй – при ее крушении. В первом случае деньги спокойные, медленные, во втором – бешеные. Попомните мои слова, Скарлетт: может настать день, когда они вам пригодятся.

– Добрый совет я ценю очень высоко, – сказала Скарлетт со всем сарказмом, на какой была способна. – Но ваш совет мне не нужен. Вы думаете, мой отец нищий? У него достаточно средств, чтобы я никогда ни в чем не нуждалась. А кроме того, я владею собственностью Чарлза.