Присси все пятилась, сжималась в комочек, стремясь закатиться в какую-нибудь щель и там потеряться. А Скарлетт смотрела на нее и не могла поверить: какое-то время сознание отказывалось воспринимать реальность. Когда же наконец до нее дошло все значение того факта, что Присси смыслит в акушерстве не больше, чем она сама, гнев вспыхнул в ней, как пламя. За всю свою жизнь она ни разу не ударила ни одного раба, но тут вдруг с чувством залепила звонкую оплеуху по черной щеке. Присси взвизгнула – больше от неожиданности, чем от боли, и начала приплясывать и крутиться, пытаясь вывернуться из крепкой хватки Скарлетт.
В тот момент, когда она завизжала, стоны на втором этаже прекратились, и через минуту голос Мелани, дрожащий и слабенький, позвал:
– Скарлетт! Это ты? Прошу тебя, подойди ко мне… Пожалуйста!
Скарлетт выпустила руку Присси, та охнула и отлетела к ступенькам. Наверху возобновился низкий, мучительный стон; Скарлетт постояла недвижно, прислушиваясь к этому звуку, – как будто шею подставляла под хомут, который сейчас на нее наденут и впрягут в неподъемный воз. И понимала, что всю тяжесть этого груза она ощутит лишь после того, как сделает первый шаг.
А что же такое с ней самой делали Эллен и Мамми, когда появился на свет Уэйд? Но родовые схватки, оказывается, сыграли и милосердную роль, покрыв почти все остальное сплошным туманом. Кое-что она, однако, припомнила и быстро, властно стала отдавать распоряжения Присси:
– Затопи плиту, и пусть вода все время кипит в котле. Принеси наверх все полотенца, какие сумеешь отыскать, и клубок шпагата. Да, и ножницы. И не вздумай являться с сообщением, что ты чего-то не нашла. Ты все найдешь – и найдешь быстро. Ну, за дело.
Она рывком поставила Присси на ноги и подтолкнула в сторону кухни. После чего расправила плечи и ступила на лестницу. Да, нелегкая задача – объявить Мелани, что принимать ее ребенка будут они с Присси.
Глава 22
Глава 22
Такого долгого дня, как этот, никогда еще не было – и не будет. И такого жаркого. Да еще с таким скопищем ленивых настырных мух. Тяжелыми роями они кружили над Мелани, не обращая внимания на веер, которым непрестанно размахивала Скарлетт. У нее даже руки свело – попробуй покрути таким широченным листом пальметто! И самое обидное – сколько ни старайся, результат ничтожен: только сгонишь их со взмокшего лица Мелани, а они уже липнут к ногам, елозят по коленкам, отчего Мелани начинает дергаться и ныть:
– Ну, пожалуйста! Вон они, видишь, за ноги кусают!
В комнате стоял полумрак, потому что Скарлетт, спасаясь от палящего зноя и ярчайшего света, сдвинула шторы. Но солнечные лучи проникали острыми шпагами сквозь крохотные дырочки и по краям занавесей. Комната превратилась в духовку, и пропотевшая одежда Скарлетт не только не просыхала, но час от часу все больше сырела и противно липла к телу. Присси сидела на корточках в углу, тоже истекая потом и жутко благоухая своими испарениями. Скарлетт давно бы уж выставила ее вон, если б не знала, что девчонку ни на миг нельзя выпускать из поля зрения: тотчас задаст стрекача. Мелани лежала на смятой, посеревшей от пота и пролитой воды постели и безостановочно вертелась с боку на бок: то ляжет на правый, то повернется на левый, и опять все сначала.