Сумеречная комната плыла перед глазами, насыщенная влажной жарой, болью, жужжанием мух; время тащилось такими медленными шажочками, как будто вот-вот замрет совсем, и утро вспоминалось Скарлетт как нечто далекое и нереальное. Ей казалось, что она всю жизнь свою провела в этом паровом котле. И каждый раз, когда вскрикивала Мелани, у Скарлетт возникало безумное желание завопить вместе с ней. Она яростно, до боли закусывала губы и только так еще удерживала себя в узде, не давая воли истерике.

Один раз Уэйд забрался тихонько по лестнице; из-за двери донеслось нытье:

– Уэйд кушать хочет!

Скарлетт кинулась к нему, но Мелани зашептала:

– Не оставляй меня. Пожалуйста. Я справляюсь, пока ты здесь.

Поэтому Скарлетт отослала Присси посмотреть, что там осталось от завтрака, разогреть кашу и покормить ребенка. Что же до себя самой, то она убеждена была, что после такого денечка вообще никогда и ничего съесть не сможет.

Часы на камине остановились, она не имела представления о времени. Но поскольку жара в комнате начала спадать и солнечные шпажки потускнели, Скарлетт решилась раздвинуть шторы и увидела, к своему удивлению, что день на исходе, а солнце – малиновый шар – завершает свой путь по небосводу. Почему-то она вообразила себе, что этот кошмарный полуденный зной останется теперь с нею навеки.

Ей не терпелось узнать, что творится в городе. Может быть, еще не все войска ушли? И действительно ли янки на подступах? Неужели конфедераты отступили без единого выстрела? Сердце болезненно сжалось: она вспомнила, как мало осталось людей в армии Конфедерации – и как много людей у Шермана, сытых, здоровых бойцов. Шерман! Прямо Сатана. Да что Сатана! Властелин преисподней и вполовину не так страшен, как этот Шерман. Но сейчас не лучшее время для размышлений. Ежеминутно Мелани зовет ее и постоянно чего-то хочет: то ей воды, то холодное полотенце на лоб, то помахать веером, то мухи ползают по лицу – прогони их!

Когда опустились сумерки, Присси зажгла лампу, и по дому заметались тени – как плакальщицы, как черные предвестники близкой смерти. Мелани начала слабеть. В горячечном бреду она твердила имя Эшли, звала его снова и снова и этой жуткой монотонностью довела Скарлетт до дикого желания придушить, заглушить ее голос подушкой. А может быть, доктор все-таки явится когда-нибудь? О господи, только бы побыстрей! И с новой надеждой она повернулась к Присси и наказала ей бежать бегом к дому Мидов и посмотреть, нет ли там самого доктора или хотя бы миссис Мид.

– А если самого доктора нет, то спроси у миссис Мид и у поварихи, что нужно делать. Попроси их прийти!