– Это, должно быть, последний состав со снарядами, – спокойно сказал Ретт. – И почему они не вывезли свое добро еще утром? Глупость же сплошная. Куча времени была. Ну, тем хуже для нас. Я думал объехать центр города кружным путем, минуя огонь и это пьяное сборище на Декатур-стрит. Вполне могли бы выбраться на безопасную юго-западную окраину. Но в любом случае нам нужно пересечь Мариетта-стрит, а последний взрыв был как раз где-то там, рядом с Мариеттой, или я здорово ошибаюсь.

– Мы… Нам придется ехать в огне? – едва выговорила Скарлетт.

– Да, если не поторопимся, – бросил Ретт и, спрыгнув наземь, растворился в темноте какого-то двора.

Когда он вернулся, в руке у него была сломанная ветка, коей он и принялся немилосердно охаживать спину лошади. Коняга пустилась было рысью, но засбоила, дыша запаленно и с трудом перебирая копытами. Телега всколыхнулась, дернулась вперед, их затрясло, как кукурузу в жаровне. Жалобно вякнул младенец, Присси с Уэйдом вопили, стукаясь о бортики телеги, но Мелани – Мелани не издала ни звука.

Ближе к Мариетта-стрит деревья стали реже, потом и вовсе расступились. Высокий, ревущий огонь над крышами домов освещал улицу ярче, чем днем. И посреди этого ослепительного сияния метались и бились черные тени, как драные паруса на мачте тонущего корабля.

Скарлетт обуял такой ужас, что она и сама не заметила, как клацают ее зубы. Она вся оледенела и дрожала мелкой дрожью – и это несмотря на то, что жар уже чуть не опалял их лица. Это ад, она попала в ад! Если б не ватные колени, если б только справиться с этой противной внезапной слабостью, она бы выпрыгнула из фургона и понеслась бы с визгом обратно в спасительную тьму дороги, что привела их сюда, она убежала бы и спряталась в доме тети Питти. Скарлетт съежилась в комочек, прильнула к Ретту, тронула дрожащими пальцами его руку и посмотрела на него, ожидая, что вот он сейчас заговорит, скажет что-нибудь утешительное, успокоит, подбодрит. На фоне жуткого багрового зарева его профиль выделялся четко, чеканно, подобно лику на старинной монете – прекрасный, жестокий, надменный. В ответ на прикосновение он обернулся к ней, сверкнув глазами, и этот резкий блеск был так же страшен, как сам пожар. Скарлетт показалось, что он весело взбудоражен и получает острое наслаждение от происходящего. Он приветствовал этот ад, к вратам которого они приближались.

– Смотрите, – сказал он и положил руку на один из длинноствольных пистолетов у себя за ремнем. – Если кто-нибудь, черный ли, белый, подойдет с вашей стороны и протянет руку к лошади, стреляйте в него сразу, а вопросы потом. Только, ради бога, не пристрелите от волнения нашего одра.