При мысли о кухне в груди у Скарлетт вдруг вспыхнула ярость, да такая острая – прямо ножом по сердцу. И прежде чем она взяла себя в руки, страх пропал. Кухня! Там на плите стоят два горшка, в одном тушатся яблоки, а в другом – рагу из овощей, с такими страданиями добытых на огородах «Двенадцати дубов» и Макинтоша. Обед, который должен быть подан на стол для девятерых голодных людей, хотя его и на двоих едва ли хватит. Скарлетт уже так давно пыталась заглушить свой аппетит, поджидая остальных, а тут этот янки – явился сожрать их обед! Она вся затряслась от ненависти.

Провалиться им всем! Эта туча саранчи оставила «Тару» медленно помирать с голоду, а теперь они возвращаются красть их жалкое пропитание! Пустой желудок терзал ее изнутри. Ей-богу, уж этот янки больше ничего воровать не будет!

Она скинула разношенный ботинок и босиком быстренько прошлепала к бюро, не чувствуя даже нарыва. Беззвучно открыла верхний ящик и вынула тяжелый пистолет, привезенный из Атланты, – оружие Чарлза, которое он носил, но пострелять из него не успел. Она порылась в кожаной сумке, что висела под саблей, достала патрон и легко вставила на место. Рука больше не дрожала. Быстро и бесшумно она выбежала в верхний холл и стала спускаться по лестнице, придерживаясь за перила, а руку с пистолетом утопив в складках юбки.

– Кто там? – крикнул он резко и гнусаво.

Скарлетт замерла на середине лестницы. Кровь так громко пульсировала в ушах, что заглушала его голос. А он опять крикнул:

– Стой, стрелять буду!

Он стоял в дверях столовой, подобравшийся, напряженный, с пистолетом в руке. А в другой руке у него была шкатулочка розового дерева, приспособленная для швейных принадлежностей. В ней лежали ножницы с золотыми колечками, золотой наперсток и малюсенький корундовый желудь в золотой шапочке. Скарлетт, пригвожденная к месту холодным ужасом, увидела шкатулку и дико вскипела. Шкатулка Эллен у него в руках! Она хотела крикнуть: «Поставь на место! Поставь сейчас же, ты, грязная…» – но слова не выговаривались. Она только и могла, что таращиться на него через перила, наблюдая, как меняется его лицо: напряженность уходит, уступая полупрезрительной улыбке с намеком на заигрывание.

– Значит, есть кое-кто в доме, – сказал он и сунул пистолет в кобуру. Потом вышел в холл и остановился прямо под ней: – Что, совсем одна, малышка?

Молниеносным движением она вскинула над перилами свое оружие и наставила в ошарашенную бородатую физиономию. Он потянулся нашарить кобуру, и в этот момент она спустила курок. Отдача заставила ее пошатнуться, гром выстрела ударил по барабанным перепонкам, от едкого порохового дыма защипало в носу. Человека отбросило назад, до самой столовой, он так грохнулся об пол, что мебель затряслась. Шкатулочка выпала у него из руки, щелкнула крышка, и все содержимое рассыпалось вокруг. Едва ли отдавая себе отчет в том, что делает, Скарлетт сбежала вниз и уставилась в то, что осталось от лица. Над бородой вместо носа кровавая дыра, стекленеющие глаза обожжены порохом. Пока она смотрела, по сияющему полу поползли два ручейка крови: один сверху, из раны на лице, другой из-под затылка.