В «Таре» ели кроликов, опоссумов, речную рыбу – это если Порку везло. В другие дни – глоток молока, орехи гикори, жареные желуди и ямс. Вечно все ходили голодные. Скарлетт уже на каждом шагу чудились протянутые руки и молящие глаза. С ума сойти можно, ведь она тоже голодает, и не меньше их!

Она распорядилась зарезать теленка, поскольку он поглощает драгоценное молоко. В тот же вечер все объелись свежей телятиной и дружно занедужили. Она понимала, что надо бы заколоть поросенка, но все откладывала со дня на день, надеясь, что подрастет, наберет весу. Они такие все маленькие еще, там и есть-то нечего пока, другое дело, когда свиньями станут. Ночами они с Мелани обсуждали целесообразность отправки Порка на лошади и с зелеными долларами за пределы графства – купить продуктов. Останавливали сильнейшие опасения, что он лишится и лошади и денег. Неизвестно ведь, где сейчас янки. Может быть, за тысячу миль, а может, вон там, прямо за рекой. Однажды Скарлетт, не видя другого выхода, начала сама собираться в дорогу, но домочадцы, боясь, что она попадет к северянам в лапы, устроили форменную истерику, и пришлось ей от своей затеи отказаться.

Порк, будучи главным в семье добытчиком, уходил далеко и надолго, бывало, что и на всю ночь. Скарлетт ни о чем его не спрашивала. Иногда он возвращался с мелкой дичью, иногда принесет несколько початков кукурузы, а один раз приволок мешок гороха. Был случай, когда он вернулся с петухом: нашел, говорит, в лесу. Семейство съело его с удовольствием, но и с чувством вины: все понимали, что петуха он стащил, равно как горох и кукурузу. Вскоре после этого он постучался к Скарлетт глубокой ночью, когда весь дом уже спал, и, стесняясь, оголил бедро, испещренное мелкими дробинками. Пока она его перевязывала, он неловко пояснил, что был накрыт в Фейетвилле, при попытке забраться в курятник. Скарлетт не стала у него выпытывать, что да как, да чей курятник, просто потрепала его ласково по плечу, блеснув слезами из-под ресниц. Негры бывают и тупы, и ленивы, они способны довести тебя до белого каления, но в них есть верность, какую не купишь за деньги, и чувство общности с белой семьей, заставляющее их рисковать жизнью ради того, чтобы все были сыты.

В другое время и кражи Порка рассматривались бы совсем по-другому. Мог бы и кнута за такое отведать. Во всяком случае, она должна была сделать ему очень строгое внушение. «Помни всегда, – говорила Эллен, – ты столько же ответственна за их нравственность, сколько и за физическое здоровье. Эти негры, коих Господь вверил твоему попечению, они ведь как дети, ты должна понимать это и оберегать их от них же самих, как мы поступаем с детьми. И помни: ты должна во всем служить им хорошим примером».