Она закрыла тетрадь. Больше сказать ей было нечего.

Талли вернулась из супермаркета, чувствуя себя победительницей. Она поставила пакеты на столешницу, один за другим разобрала их, затем открыла банку пива и вышла на веранду.

– У вас тут не магазин, а непролазные джунгли, Кейт. Я, похоже, заехала через выезд или выехала через въезд, черт разберет. Все так озверели, будто я враг народа, в жизни мне столько не сигналили.

– У нас, домохозяек, не очень-то много свободного времени, чтобы торчать в супермаркете.

– Вообще не представляю, как ты управлялась. Я к десяти утра уже хочу полежать.

Кейт рассмеялась.

– Сядь. Рядом.

– Я еще умею «кругом» и «умри», можно мне вкусняшку?

Кейт протянула ей тетрадь:

– Тебе первой показываю.

Талли ахнула. Кейт все лето писала в этой тетради – сперва легко и быстро, затем медленнее. В последние недели она все стала делать медленно.

Талли села, то есть скорее плюхнулась в кресло; ком в горле мешал говорить. Эти строчки точно доведут ее до слез, но и подарят счастье. Взяв Кейт за руку, она открыла первую страницу.

Взгляд тут же уцепился за фразу:

Увидев Талли, я первым делом подумала: ого, вот это сиськи.

Прыснув, она продолжила читать. Страницу за страницей.

В смысле, тайком сбежать из дома?