В тот вечер, покончив с домашними делами, Джек ел на кухне рыбные палочки, когда услышал шум подъезжающей машины. Рядом с ранчо Бейкеров проходила безымянная гравийная дорога – почтовое отделение обозначило ее как Проселочную дорогу № 13, но это было неофициальное название. По ней могли ехать только те, кто направлялся на ранчо. Другой ближайший дом находился в десяти милях отсюда.

– Она приехала! – крикнул Джек и подбежал к окну.

Мать вышла из своей комнаты, где все еще орал телевизор, и встала рядом с ним. Машина казалась чуть ли не полярным сиянием на горизонте: ее фары были единственным источником света на многие мили вокруг, если не считать света от самого дома. Они слышали хруст шин, вдавливающихся в дорогу, и перестук камней, которые отскакивали от днища и бампера.

– Интересно, что учудила твоя сестра в этом году, – сказала мать. – Эта девица никогда не успокоится.

Теперь свет фар стал более четким, и Джек сразу понял, что это не фары легкового автомобиля, который Эвелин обычно брала напрокат в аэропорту Уичито. Это были фары пикапа – и очень характерного пикапа, того приземистого зеленого «форда» 1973 года выпуска, на котором Лоуренс Бейкер ездил все то время, сколько Джек себя помнил.

– Это еще что такое? – спросила Рут, которая теперь тоже его разглядела. – Это же…

Это действительно был он. Пикап въехал на длинную грунтовую дорогу и подкатил к дому, и вот Лоуренс и Эвелин вылезли из машины, о чем-то разговаривая и смеясь какой-то шутке, а потом Лоуренс достал из кузова два больших чемодана Эвелин и понес их на крыльцо. Эвелин, в красном платье в горошек, выглядела такой же сияющей, как и всегда. Ее волосы были собраны на затылке в конский хвост, который подпрыгивал при каждом шаге, когда она радостно шла к дому. Лоуренс привел себя в порядок и выглядел очень прилично – зачесал волосы назад, не пряча их под привычной бейсболкой с «Джоном Диром», надел рубашку с воротником на пуговицах, джинсы, не испачканные пеплом и грязью, и новые кроссовки вместо рабочих ботинок. Было приятно видеть улыбку на лице этого человека, обычно такого молчаливого и безразличного.

Разъяренная Рут встретила их на пороге.

– Ну здравствуйте, – произнесла она тоном, явно далеким от приветственного. Она не любила сюрпризов.

Лоуренс и Эвелин остановились прямо перед дверью, несколько неловких секунд все молча смотрели друг на друга, и наконец Эвелин, не обращая внимания на недовольство матери, открыла сетчатую дверь и заключила Рут в крепкие объятия.

– Мы так давно не виделись!