ИМЕННО ЭВЕЛИН НАУЧИЛА Джека видеть. Именно сестра объяснила ему, что то, как ты видишь мир, во многом зависит от того, что ты хочешь с ним сделать. Когда Эвелин смотрела на вихрящуюся траву на пастбище, она воспринимала ее с точки зрения цвета, света, текстуры, глубины и настроения. Но когда на то же самое пастбище смотрел их отец, он видел его иначе. Он видел горючий материал. Именно так он и выражался – особенно во время весеннего пала – на своем странном наречии специалиста по выжиганию травы. Он смотрел на пастбище, и оно больше не было для него пастбищем; теперь это был участок отжига. И все множество растений, населявших этот участок, – растений, среди которых в другое время года он различал бородач, просо, спартину, живокость, шалфей, млечник, далею, традесканцию, политению, астру, эхинацею и краснокоренник, – весной лишалось своей индивидуальности и превращалось в запасы горючего материала. И очень важным фактором было, во-первых, то, насколько легко этот материал воспламеняется, а во-вторых, как он распределяется, какова его структура. Существовал так называемый низовой горючий материал, то есть травы и скапливающиеся в них листья, иголки, сухие ветки – все, что доступно глазу; над ним был верховой горючий материал, то есть листва редких хилых кустарников или кроны одиноких деревьев; а внизу – напочвенный горючий материал, то есть разлагающиеся на поверхности земли органические вещества, сгнившая древесина, листовой опад, корни, торф, перегной.

Именно этот невидимый слой мог или усилить горение, или легко потушить пожар. Если он спрессовывался из-за сырой весны – например, ливни начинались рано или снегопады затягивались надолго, – то в нем скапливалась влага, которая гасила огонь снизу.

Но в этом году весна не была сырой. Она выдалась жаркой и засушливой, горячий южный ветер и безжалостное солнце превратили напочвенный слой в идеальное средство для розжига. Джек слышал, как он хрустит под ботинками.

– Сильнее всего горит то, чего ты не видишь, – хмурясь, сказал отец.

Они шли по южному пастбищу утром того дня, когда собирались его жечь; Лоуренс настоял на разведении огня, несмотря на «проблему с ветром», как он выразился. План состоял в том, чтобы в этот день выжечь южное пастбище, а на следующий – северное, и оценить, достаточно ли безопасны условия на этой территории, прежде чем переходить к другим.