– Для чего вы говорите мне об этом? Словно я и сама не знаю. – Я чуть не плакала и презирала себя за это.

Я отвернулась и ухватилась за ручку двери. И снова он оказался рядом и закрыл дверь, но в этот раз обхватил меня и прижал к груди, опустив щеку на мою склоненную голову. Я не повернулась к нему. Не могла. Моя любовь выла от ярости, спину пронзала боль, и мне больше всего на свете хотелось лишь одного – вырваться на свободу.

– Простите меня, Самсон. Простите. Я все еще скорблю о жене, которая заслуживала больше, чем я сумел ей дать. Я любил ее. И всегда буду любить. И оттого мучаюсь, когда смотрю на вас и чувствую…

– Мне хотелось бы уйти, сэр, – выпалила я, сжимая кулаки, изо всех сил стараясь собраться и не дать себе волю.

– Дебора. Прошу, посмотрите на меня. Я пытаюсь… объяснить. – Он развернул меня к себе.

– Что объяснить? – спросила я, не поднимая глаз.

– Что нахожу вас невыносимо, неоспоримо, нестерпимо прекрасной. Что вы самая прекрасная из всех женщин, которых я когда-либо видел. И я так больше не могу.

Быть может, он думал, что мы вместе посмеемся над этим. Что он подмигнет мне, а я пожму плечами в ответ, вот только я была не способна, не готова смеяться над собой. Особенно потому, что надо мной много лет подтрунивали десятеро братьев. Но когда он произнес эти слова и они окружили меня прочной стеной, я подняла взгляд. Он не улыбнулся и не забрал своих слов назад. Мы просто смотрели друг другу в глаза.

– Проклятое нагорье лишило вас разума, генерал, – проговорила я, и мое сердце вдруг затрепетало в груди, а желание разрыдаться усилилось, но уже по совершенно иной причине.

– Возможно, и так, – тихо ответил он. – Потому что я схожу с ума из-за вас. Даже не так, я обезумел.

– Обезумели?

– Совершенно. Я – пусть и очень неловко – пытаюсь сказать, что я вас тоже люблю.

– Вы любите меня? – робко переспросила я.

– Я люблю вас. Отчаянно, безумно. И боюсь, что все это увидят.

Если бы он не признался в своих чувствах – как бы сложны и мучительны они ни были, – я бы ни за что не посмела так поступить. Но я подошла к нему, поднялась на цыпочки и прижалась щекой к его щеке. Я не пыталась заговорить, не искала его губ – я не пережила бы еще один такой поцелуй. Не теперь.

Я коснулась его щеки, и он не мог больше смотреть на меня, но я чувствовала, как бьется его сердце. Тогда я обняла его и прижалась к нему со всей преданностью, которую никогда еще не смела кому-то показать. И он обнял меня в ответ.

Мы не сказали больше ни слова. Не двинулись с места. Просто стояли, щека к щеке, и его дыхание щекотало мне шею, наши руки сплетались, а тела прижимались друг к другу. И лишь когда в коридоре у меня за спиной послышался шум шагов, он обхватил ладонями мое лицо, прижался губами к моим губам и отпустил.