– Я не понимаю.
– Мать дала мне лишь одно. Мое имя. Научила гордиться этим именем. Своим происхождением, тем, кто я такая. Но я много лет пряталась от этого. – Я потерла себе грудь, борясь с чувством, которое разрасталось внутри. – Это Дебора Самсон маршировала в грязи, истекала кровью, страдала от голода и служила своей стране. Но Дебора Самсон по-прежнему остается предметом насмешек и домыслов – и то лишь в тех редких случаях, когда о ней вспоминают. И я поддерживала это, храня молчание. Я никогда не рассказывала матери о том, что сделала.
Я снова сдалась слезам, утопая в них, а Джон не пытался ответить, не пытался даже успокоить. Он долго держал меня в объятиях, как в тот день, когда умер Финеас, а когда снова заговорил, я услышала в его голосе беспомощность, чувство вины.
– Вы молчали все эти годы… ради меня.
– Вы – моя любовь, Джон Патерсон.
– А вы – моя. Но вы несчастливы.
– Нет. Не несчастлива. Все не так просто.
– Вы потеряли надежду, – прошептал он.
– Да. Потеряла, потому что утратила свое предназначение.
– Что я могу сделать? – спросил он с искренним сочувствием. – Скажите, солдат.
– Я знаю, о чем прошу. Знаю, что это может стоить вам вашего достоинства, а может, даже
– Меня никогда так уж не заботило мое имя, Самсон. Я давным-давно сказал вам об этом. Никто не вспомнит Джона Патерсона. Я никогда не рассчитывал на это.
– Я должна поведать свою историю, генерал. Я хочу это сделать. Даже если никто не захочет слушать рассказы женщины. Даже если меня скинут со сцены и выгонят прочь из города. Я должна рассказать эту историю, потому что она не только моя. Это история Дороти. И Элизабет. И миссис Томас. И моей матери, и ваших дочерей. Мы все тоже были там. Мы страдали и жертвовали собой. Мы сражались, пусть не всегда на поле боя. Это была и наша Революция, и все же… нас никто никогда не спрашивает.
Глава 30 Божественное Провидение
Глава 30
Божественное Провидение
Люди захотели услышать мою историю.
Я сама устроила поездку. Забронировала помещения и дала объявления в газетах. Побывала в Бостоне, Провиденсе, Олбани и Нью-Йорке. Я собирала полные залы. «Колумбов Вестник» писал, что мое турне – публичные лекции, которые читает женщина, – стало первым в своем роде.
Каждое выступление я начинала с демонстрации. Выходила на сцену в форме – в синем мундире с белым кантом и белоснежных штанах. Это была уже не та форма, которую я получила много лет назад. Не та, которую латала и зашивала. Я сшила новую, такую же, как прежняя. Треуголка с щегольским пером тоже была новой. Но ружье сохранилось. И умения тоже. Я целых пять минут выполняла команды, которые давал Джон, и всякий раз в зале слышались лишь щелканье ружейного затвора и шорох моих шагов.