Соседняя подушка примята — рядом лежал Томас. Вернувшись из поездки ко двору, Екатерина засыпа́ла на ходу, и они сразу же легли. Сквозь сон она еще долго слышала, как Томас, сердитый на брата, продолжает возмущаться, однако ей теперь все безразлично — драгоценности, статус, место мужа в совете… Значение имеет только малыш, растущий в ее чреве.

Когда Томас узнал о беременности, его лицо расплылось в гордой улыбке, как будто он первый мужчина на земле, зачавший ребенка; Екатерина даже в шутку назвала его Адамом. Он вновь обрел к жене интерес и тут же начал строить династические планы.

— Рожать ты будешь в Садли: наш сын должен начать жизнь в собственном замке. Я велю все обустроить по-королевски, ведь мой ребенок — сын королевы! — заявил он.

Екатерина чувствует себя как никогда живой и плодоносящей. С каждым днем она хочет Томаса все сильнее, а тот, хоть и любит жену крепче прежнего, даже не притрагивается к ней, чтобы не навредить ребенку. Екатерина сходит с ума от страсти, а он просто обнимает ее, гладит по голове и шепчет нежности. Еще никогда она не была так любима — и так раздосадована.

В дверь негромко стучат.

— Войдите, — откликается Екатерина.

На пороге стоит Дот в вывернутом наизнанку чепце. Она явно смущена и избегает смотреть Екатерине в глаза. Должно быть, что-то случилось!

— В чем дело, Дот? Что стряслось?

Екатерина похлопывает по кровати, приглашая Дот сесть, однако та не двигается с места — темная фигура на фоне яркого света, льющегося из западного окна за ее спиной. Она шевелит губами, но не может выговорить ни слова.

— Да в чем же дело? Что-то с Уильямом?

Наконец Дот обретает дар речи.

— Я не знаю, как о таком говорить, мадам. Лучше, если вы увидите сами.

Сердце бьется быстрее, по спине пробегает холодок. Екатерина садится в кровати, встревоженная серьезностью Дот.

— Крепитесь, мадам.

* * *

Она идет за Дот по длинному коридору, через галерею и вверх по лестнице в восточное крыло дома. Везде пустынно — все ушли на службу в часовню. Издалека доносятся едва слышные слова псалма: «…Господь — пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня…»

Навстречу выбегает госпожа Эстли. Почему она не в часовне? Что-то случилось, кто-то, должно быть, болен!..

Госпожа Эстли преграждает им путь к двери.

— Не думаю, что… — сердитым шепотом начинает она, но Дот перебивает:

— Дайте пройти, будьте добры, госпожа Эстли!