«Тебе нужно жить своим домом, заботиться о ребенке и о муже», — сказала Екатерина. Сама она готовится к переезду в замок Садли, где родится ее дитя. При мысли о том, что она остается с Сеймуром, делается тошно. Дот не хотела уезжать, протестовала, однако Екатерина была непреклонна, а Дот знает: если она что-то решила, ее не переубедить.

Когда-то давно, перед свадьбой с королем, Екатерина заметила, что жизнь порой складывается самым непредсказуемым образом, и теперь Дот понимает, как это верно. Обе они сделали глупость: вышли замуж по любви; раскаиваться полагалось бы обеим, однако Дот безмерно счастлива с Уильямом. Сколько раз она воображала, как будет носить его имя, зная, что это всего лишь несбыточная мечта, — а теперь вот действительно зовется Дороти Сэвидж! Ее сказка закончилась счастливо. Даже сейчас, спустя полтора года после свадьбы, Дот испытывает к мужу неутолимое желание. Сколько она страдала, считая Уильяма негодяем, и каким добрым, чудесным человеком он в действительности оказался! А вот с Сеймуром вышло ровно наоборот…

Итак, они разъезжаются в разные стороны. Екатерина с домочадцами отправляется в Садли, а Дот — в свое поместье Кумб-Боттом в Девоне. Подумать только, она стала дворянкой с собственным поместьем!

Дот помогает Екатерине укладывать вещи — в последний раз. Как же больно расставаться!

— Мужчины совершенно непредсказуемы. А может, дело в том, что желание туманит рассудок… Так или иначе, я счастлива, Дот, что у тебя есть Уильям Сэвидж.

— А как же вы?

— Жизнь научила меня одному: никогда не знаешь, что тебе уготовано судьбой.

А ведь раньше Екатерина наверняка ответила бы: «Неисповедимы пути Господни». Она переменилась — впрочем, как и все. Дот вспоминает, какой чужой чувствовала себя в гостях у матери, — оторвалась от своей семьи, даже о том не подозревая. Интересно, что изменило ее больше всего? Умение читать? Недели, проведенные в Ньюгейте? Жизнь во дворце?

В детстве Дот воображала, что королевский двор — вроде Камелота, однако теперь знает, что Камелот — выдумка, а настоящий двор, при всем его внешнем блеске, черен, как душа грешника. Истории о рыцарях и прекрасных дамах — всего лишь детские сказки, из которых Дот выросла. Может, сотни лет спустя будут сочинять романтические повести и о короле Генрихе Восьмом с его шестью женами. Интересно, будут это страшные истории или сладкие воспоминания о золотом веке?..

* * *

Дот и Екатерина сортируют перчатки, расшитые драгоценными камнями. Одна оказывается без пары.

— И куда только вечно деваются эти одинокие перчатки? — смеется Екатерина, убирая рассортированное в сундук, а потом прикладывает руку Дот к своему животу. — Чувствуешь?