Чингиз про себя подумал: «К чему твои приказы и обещанья, если гайки отвинчены и колеса валяются. Будь бы все в порядке, немедленно отправились отсюда. Обошлись бы без рыбы. И свежей и вяленой. Но теперь мы связаны по рукам и ногам». А вслух устало спросил Абы. — Ну, чего ты от меня хочешь?

— Хочу отойти с лошадьми подальше в степь и развести огонь. Иначе кони не отдохнут и я свалюсь с облучка.

— Ну, пусть будет по-твоему, — согласился Чингиз, ему уже было все равно.

— Никак нельзя! — всполошился Курагин. — Урт начнется. Пожар. Поселок загорится, плохо будет. Жаман…

— Абы у нас осторожный, не беспокойтесь, — вступился за слугу Чингиз.

— Нет, жок! — мотал головой Курагин, отчаянно жестикулируя. — Урт будет, пожар.

— Ступай, Абы! — Чингизу уже надоел весь этот спор. — Делай как знаешь!

— Ты, киргиз, смотри! — пригрозил Курагин. — Здесь мой закон. Обманывать меня плохо. Жаман. Урт начнется, мен тебя ножом резать будет, в огонь бросим…

Абы вышел. «Упрямый он, по-своему поступит, не дай боже случиться новой напасти», — теснились в голове Чингиза невеселые раздумья.

— Теперь кушать будем, — и Курагин протянул Чингизу крупную вяленую рыбу, предварительно понюхав ее. — А пахнет как! Замечательно. Тамаша!

Рыба выглядела аппетитно. Потрогал бока, брюхо, нащупал икру. Сквозь чешую так и выступал жирок. Давненько не приходилось Чингизу пробовать что-либо подобное. Он еще раз втянул ее запах и принялся очищать.

— Хорошо, жаксы? — спросил Курагин.

— Тамаша! Чудесно! — отвечал Чингиз.

— Арак будем пить?

Чингиз вообще был непьющий, но, бывая в городах, особенно в Омске, за русским застольем, не отказывался от рюмки и даже ел свинину, если рядом не оказывалось казахов.

— Ну, что ж. Арак так арак. Водка. Почему бы в уединении, вдали от своего аула, немного не выпить под такую закуску. — И Чингиз не отказался от курагинского предложения.

— Только водка не из пшеницы, — предупредил атаман. — Мы ее называем карагай-арак. Гоним ее из соснового сока. Из живицы. Это вроде смолы.

— Карагай-арак, говоришь? Никогда не слышал, чтобы на свете была сосновая водка, — засомневался Чингиз.

Сон Драгомирова как рукой сняло. Он уставился на Курагина:

— И вы это предлагаете пить? Да ведь это яд, древесный спирт! От него на тот свет отправиться можно.