Курагин усмехнулся:

— А мы пьем и не умираем. У нас все рыбаки пьют. Конечно, очищаем как умеем.

— Нет, я решительно против. Не вздумай пить, Чингиз, если тебе жизнь не надоела.

Ох, как не понравились Курагину эти слова Драгомирова. Подумаешь, омский чистоплюй! Он разозлился.

— Неси тогда настоящую водку.

Атаман издевался над Драгомировым, полагая, что задает ему непосильную задачу. Но Александр Николаевич вспомнил о своем французском флаконе в саквояже и прикинул, что там не меньше двух стаканов чистого спирта. Малость развести, получится по стакану на брата. Доза добрая.

— Может, старичок проводит меня к нашему возку?

Курагин оживился:

— Уважаемый меня слушает, как бога. Сходи, Проша, с господином начальником.

Курагин, оставшись наедине с Чингизом, спросил его с грубоватой откровенностью:

— Он друг тебе или враг этот твой чиновник? Не нравится он что-то мне. Хочешь, мы его того…

И сделал выразительный жест.

— Нет, нет, что ты! — Чингизу стало страшно от одной такой мысли. — Мы с ним дружим давно. Человек он не вредный…

Пока Чингиз коротко рассказывал Курагину историю их знакомства, вернулся Драгомиров с уважаемым Прошей.

— Чуть водой разбавили, всем хватит.

— Мне и карагай-арак хорош, — самодовольно прогудел Курагин, а чистенький вы уж сами пейте.

— И я! — тоненько пропел Прохор, уже успевший отхлебнуть из господской посудины. — Может, рыбу прикажете варить, ваше сиятельство?

— Рановато еще. Мы вначале вяленой закусим. Подсаживайтесь, гости!

В шалаше нашлось что-то похожее на стаканы. Один из них Курагин наполнил драгомировским спиртом, другой — своим.

— Вот она, наша пивица!