«Не надо мне было сюда заходить», — подумал Чокан. Но любопытство взяло верх, и он остался. Его приход сперва остался незамеченным.

— Надоела темь, дайте свет! — раздался чей-то нетерпеливый голос.

На тлеющие угли бросили солому или камыш. Разом вспыхнувшее неровное пламя осветило множество людей, собравшихся на это скромное торжество. Они полулежали у стен, но большинство окружало очаг.

Огонь так же быстро погас, как и вспыхнул. Чокан не успел разглядеть лиц.

— Подбросьте еще! — потребовал тот же голос. Его не поддержали:

— И зачем нам только этот свет? Глаза от него болят и дымно. Как будто не привыкли жить в темноте.

В очаге дотлевали угольки. Но при той вспышке огня Чокан приметил сваленные в кучу, как в курагинском шалаше, сети. Он присел на них, — послушать, понаблюдать, если сон не свалит.

Только он пристроился, как замолкла и сыбызга.

— Пить до смерти хочется, — это, должно быть, говорил музыкант. — Не все же время песни, горло промочить надо. А?

— Да и поесть не мешает, — отозвался другой. — Отложим пока сыбызгу и песни, перекусим! Надо.

— Верно, верно! — зашумели остальные.

— Не будем же есть в темноте. Тут уж без огня не обойдешься.

Опять вспыхнуло пламя камыша. Но теперь за очагом следили, и огонь полыхал непрерывно.

Чокан видел, как что-то разливали в чашки и пили по очереди, потому что чашек не хватало. Чокан догадался, что это была водка или другой напиток. Иные морщились, выпивали с трудом, даже отплевывались. Потом стали есть рыбу, приготовленную в одной большой посуде. Чокан теперь видел всех, увлеченных питьем и едой, но его по-прежнему не замечали.

Когда насытились, когда отвели, как говорится, душу, кто-то молодой предложил.

— Ау, я уже по песне скучаю!

— Ребенок не просыпается, давно его уже не слышно. — Голос на этот раз принадлежал женщине. — Мы еще отдохнем малость. Утром к сетям идти надо.

— Давно что-то он молчит, посмотрите, что с ним.

Вспомнили, как в другом рыбацком поселке одна уставшая от работы мать принялась кормить грудью сына, заснула и придавила его во сне.

— Чего вы мешкаете, посмотрите!