Я разыграл свои карты правильно, решил Гас. И получил то, чего, кажется, и хотел.

Лонгмидоу, относительно новый район таунхаусов, преимущественно двухэтажных, казался Гасу странно знакомым. Быть может, давным-давно кто-то из молодых преподавателей, получив штатную должность, решил купить здесь жилье – всё лучше, чем платить за аренду, – а центр Шуйлера ему оказался не по карману? Застройщик высадил здесь деревья и кустарники, но недвижимость продавалась вяло, за растениями никто не ухаживал, часть их высохла и погибла. Сейчас все дома заселены, но, по мнению Гаса, этот район никогда не станет тем, что риелторы называют “обжитой”. Он сразу из нового превратится в запущенный.

Гас боялся, что когда доберется до места, Элис уже ускользнет, но нет, она сидела именно там, где ее заметили, на каменной скамье возле обшарпанного общественного центра, и, как обычно, вела разговор с воображаемым собеседником. На ней была все та же длинная свободная юбка, в какой Элис ходила чаще всего, и блузка, чему Гас был рад. Порой Элис, проснувшись в тревоге, ускользала из дома в халате и тапочках или, того хуже, в одной ночнушке. Гас заехал на парковку, заглушил мотор и, поскольку Элис так увлеклась разговором, что не заметила его появления, остался сидеть в машине, смотрел на жену и гадал, насколько он лично повинен в том, что сейчас наблюдает. Чуть погодя Гас все-таки вылез из машины, подошел к Элис и сел рядом с ней на скамью. Элис, заметив его, сказала: “Я тебе позже перезвоню” – и спрятала трубку в сумку.

– Что-то случилось? – спросила Элис.

– Ничего, – ответил он. – Я просто рад, что тебя нашел.

Она вытерла рукавом его мокрые щеки. Первая нежность за очень долгое время. Бог свидетель, нежности в их отношениях маловато. И в этом его вина, не ее, хотя, если вдуматься, и не его тоже. Может, в этом повинен Господь или природа. Поди разберись.

– Тебе грустно? – Элис взяла его за руку.

– Разве что чуть-чуть, – признался Гас.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты была здорова.

– Я здорова.

– Вот и хорошо.

– Иногда мне тоже бывает грустно, – сказала Элис.

Она разглядывала ближайший таунхаус, и Гаса вдруг осенило, почему эта улица, черт бы ее побрал, кажется такой знакомой. Раньше здесь жили Реймер с женой, чуть ли не в этом доме, – как ее звали, Бекки? Господи, у него в голове каша. Нет, Бекка. Бедняжка запнулась о коврик на верхней ступеньке, упала с лестницы и сломала шею. Реймер до сих пор винит себя, это ясно. Может, мужчинам в принципе свойственно винить себя.

– Она рассказывала мне всякое, – проговорила Элис, не сводя глаз с таунхауса. Странно, она словно прочла его мысли.