– Обожаю эту бессмыслицу, – сказал он. – Впрочем, надо поискать другое определение этому всему.

– Война, – предложил Мартин.

– Да, конечно. Война.

Они уже несколько раз встречались во время последней кампании. Логан, уволившийся после Сьюдад-Хуареса, присоединился к воинству Вильи, когда в первый раз штурмовали Торреон. А в промежутке работал на ранчо в Аризоне, но такая жизнь не пришлась ему по вкусу. Узнав, что Панчо Вилья снова начинает военные действия, Логан вернулся в Мексику и вступил в ряды Северной дивизии. Этот ветеран, участник боев на Кубе, по-прежнему был мастером пулеметных дел и получил под свое начало взвод английских и американских добровольцев, обслуживавших три «гочкиса» и один «кольт». Во время сражения за Сакатекас, сказал он, брал железнодорожную станцию и мемориальное кладбище.

– Жаркое было дело, а?

– В общем, да.

– Я потерял три пулемета… А у тебя как?

Он похлопал по скамейке, приглашая Мартина присесть рядом. Тот привязал лошадь к железной спинке, снял шляпу, сдвинул кобуру вперед, чтобы не мешала, и занял предложенное место.

– Могло быть хуже.

– Да неужели? – насмешливо улыбнулся американец. – Ну конечно, нет предела совершенству.

Зажав сигарету в зубах, он наклонился, достал из коробки бутылку и, отвинтив пробку, протянул Мартину. Тот не стал отказываться: глоток обжег ему глотку и оживил чувства. Потом выпил и Логан.

– Говорят, с Уэртой покончено.

Мартин не был уверен. Он смотрел вслед сольдадерам, которые уходили, продолжая яриться на счастливую обладательницу швейной машины.

– В Мексике ничего окончательного не бывает. Кончится – и начнется сначала.

– Это верно. Вот же полоумная страна… – Логан, той же рукой, в которой держал бутылку, описал полукруг, показывая на площадь и весь город. – И некому остановить это безобразие.

– Настрадались… Теперь отыгрываются за прошлое…

– Как и мы с тобой.

– Наверно, мы, чужаки, по-иному видим здешнюю жизнь.

– Полагаешь?

Логан сделал еще глоток и ткнул большим пальцем себе за спину: