– Вы сбиваете меня с толку, Гаррет… Продолжаете оставаться в Мексике, несмотря на все, что с вами было.

Темнота скрыла усталую улыбку Мартина.

– Лучше места пока не нашел.

Кордоба молчал, словно обдумывая услышанное. Потом ощупью отыскал руку Мартина и вложил в нее плоскую металлическую флягу.

– Неужто вы в самом деле верите во всю эту чушь? В Панчо Вилью и его присных? Представляете, что останется от него теперь?

Мартин отвинтил крышку и сделал глоток. Во фляге оказался коньяк. Крепкая жгучая жидкость обожгла желудок, но взбодрила.

– И что же?

– Думаю, в конце концов он сбежит в Штаты, как и остальные. Или начнет торговаться. Может быть, ему дадут ранчо, денег… Революция уже сама не знает, что с ним делать. Либо его сумеют ввести в какие-то рамки, либо в конце концов убьют.

Мартин вернул ему флягу.

– А вы полагаете, Венустиано Карранса лучше, чем Вилья или Сапата?

– Вы заблуждаетесь на счет Каррансы. За ним будущее. Новая революция, но революция индустриальная. Революция сверху и в строгих рамках. Вместо нескончаемой вакханалии бандитов и грабителей.

Красная искорка еще дважды разгоралась и тускнела, прежде чем Кордоба заговорил снова:

– И вам совершенно нечего делать тут. Подозреваю, что вы никогда и не были настоящим революционером.

– Я и сам толком не знаю, кто я.

– Откровенно, по крайней мере… Этим вы и сбиваете меня с толку.

– И как же со мной намерены поступить?

Мартину почудилось, что Кордоба вздохнул.

– Помните, тогда, на улице Куаутемока?.. Помните? Дело чести?

После этого он смолк надолго, попыхивая сигарой. И потом спросил вдруг:

– Что предпримете, если останетесь в живых?