– Коко. – Хемингуэй показал на холм, откуда перелетели к пристани около десяти лесных аистов. Он выключил мотор, и только слабое течение несло нас вдоль бухты. Пара розовых колпиц бродила по не покрытой приливом илистой отмели.

Почти вся бухта выглядела труднопроходимой даже для катера с низкой, как у «Лоррейн», осадкой.

– Спорю, там и десяти дюймов не наберется. – Хемингуэй обвел рукой полукружие берега.

– Да, – согласился я. – Но резиновый плот пройти может.

– Прямо к пирсу или к старой дороге, но я все же не верю, что они высадятся где-нибудь тут.

– Почему? Здесь тихо, бухта закрытая.

– Вот потому-то они и не захотят в нее лезть. Надо же посигналить своим – фонариком или еще как-нибудь, – что высадились благополучно.

Хемингуэй говорил чисто интуитивно, но мой опыт подсказывал мне, что он прав.

– Кроме того, они хотят прийти сюда за час до восхода луны, а пробираться по этому каналу в темноте – дело дохлое, даже если осадка у их плота всего шесть-восемь дюймов.

Я сел на горячую носовую обшивку, держа шест и автомат на коленях.

– Согласен. Мыс Рома – самое подходящее место. Давай поищем, где оставить «Лоррейн». – Была только середина дня, и дул легкий бриз, но тучи москитов и мух уже клубились над нами.

– Да. Пора сматываться.

Мы потратили чуть больше часа, чтобы найти место для «Лоррейн» и перетащить весь груз к маяку. Катер мы поставили в мангровой заводи Энсеньяды-Эррадуры, прямо за мысом. Там, само собой, было очень грязно и кишели москиты. Разумнее было бы разгрузиться на мысу, а лодку спрятать потом, но нам не терпелось поскорее ее пристроить. Пришлось два раза таскаться туда и обратно через грязь, заросли и насекомых.

Решить, где спрятаться самим, было еще труднее. Нам требовалось видеть не только мыс, но и бухту – на случай, если агенты, вопреки нашим ожиданиям, поплывут вглубь. Не мешало видеть также и море. Требовалось обеспечить себе путь к отступлению, если придется менять позицию или драпать к катеру, и при этом обеспечить укрытие.

Это был тест на познания Хемингуэя в военном деле, и он меня впечатлил. Было одно отличное место на верхушке холма, на самом краю тростникового поля, под низко нависшим деревом. Оттуда открывался вид на маяк, на северную часть бухты и даже на Энсеньяду позади нас, охватывающий 270 градусов. Ведущая на холм тропа уходила по косе к заводской дороге.

– Слишком очевидно, – сказал Хемингуэй, показав на нее. – Надо засесть пониже.

Он, конечно, был прав. Одним из условий этой смертельной игры было то, что враг может знать о нашем присутствии. Непонятно, правда, зачем немецким разведслужбам подстраивать нам такую ловушку – но если они подстраивают, незачем облегчать им задачу.