Она тут же пришла в себя и замолотила руками. Я отпихнул ее от борта рыбацким багром. Она проплыла по-собачьи тридцать футов до островка и выползла на усеянный камнями песок.

Я убрал в рундук багор, винтовку, нож, сумку с документами, «магнум». Поднял якорь, выкинул остатки нашего пикника, бросил Марии полную фляжку. Она ее поймала за ремешок. Запустил мотор, развернул катер на запад.

– Иду на Конфитес – надо обработать йодом мои царапины. Прилив начнется минут через тридцать пять, волнение будет сильное, но если зароешься ногами в песок и найдешь нишу в коралле, сможешь продержаться на кончиках пальцев.

– Хосе, я правда не умею плавать! – крикнула женщина.

– Да хоть бы и умела. До Конфитеса двадцать пять миль, до Кубы и Камагуэйского архипелага около двадцати, и акул тут полно. Это если прилив не сделает из тебя отбивную.

– Лукас! – взвыла она.

– Вот и подумай – может, я еще и вернусь. Не хочешь ответить на пару вопросов, обеспечить себе обратный билет?

Она повернулась ко мне спиной. Вражеский агент и убийца, да, но спина и задница все равно красивые.

Я врубил газ и только через две мили посмотрел на нее в бинокль. Остров Сердо-Пердидо был почти невидим, но еще торчал над водой, и я различал на синеве неба и моря белую фигурку Марии. Мне казалось, что она тоже на меня смотрит.

«Пилар» ждала за горизонтом, как мы и условились. На борту был только Хемингуэй. Он сбросил вниз кранец, и обе лодки закачались бок о бок.

– Ну как, сказала она что-нибудь? – Он зацепил «Лоррейн» багром за пиллерс, удерживая ее на месте.

– Сказала, что я Schwachsinniger.

Хемингуэя это не рассмешило, как и меня.

– Там все думают, что мы спятили, – сказал он, кивнув в сторону Кайо-Конфитес.

Я почесал щеку – в этом рейсе у меня ненамеренно отросла борода, – посмотрел на часы. Живот болел там, куда она двинула меня локтем – а может, сам по себе болел.

– Дальше-то что? – спросил Хемингуэй.

– Я больше не стану бить ее или пытать, – ровным, каким-то мертвым голосом заявил я. – Вернемся, когда вода дойдет ей до щиколоток. Если она и тогда не заговорит, придется ее в Гавану везти.

– И что? Сдадим ее Мальдонадо, Национальной полиции? Или Дельгадо твоему?

– Нет. Гаванскому филиалу ФБР. Ледди это не понравится, и мы, возможно, никогда не узнаем, в чем заключалась эта операция «Ворон», однако они ее арестуют. Ее и Беккера. Может, он расскажет им о своих планах и сдаст остальных.

– А может, и нет. Может, твои друзья из Бюро и без того уже знают, в чем дело. Или Ксенофобия признается, что убила двух немцев, и нам придется сдать все документы, иначе нас самих расстреляют как предателей. Может, так и было задумано.