Это еще ничего не значило. Если он – второй убийца из «Тодта», то мог улететь для отвода глаз. Или он двойной агент и улетел куда-то еще, как Шлегель. Или он действительно агент ФБР и направляется в Министерство юстиции, чтобы доложить о своих успехах по перевербовке Беккера и моем постыдном провале.

Меня беспокоило, что я бросил Хемингуэя одного, но Дельгадо шел первым в моем списке потенциальных угроз. Подготовка к приему поглощала все внимание хозяина финки, и он не замечал, что агенты Хитрой Конторы – кроме тех, кто пьет его виски у бассейна, – снуют, как крысы, вдоль его изгородей и клумб по моему указанию.

Вторым по списку был лейтенант Мальдонадо, но он в предыдущие дни из Гаваны как будто не отлучался – я велел нашим официантам и портовым бичам последить за ним. Мальчишкам из Сан-Франсиско-де-Паула я наказал тут же бежать на финку, если увидят машину лейтенанта на Центральном шоссе. Прочие оперативники следили за гауптштурмфюрером Беккером в Старой Гаване, Кохимаре и других прибрежных районах, где жили или часто бывали сторонники нацистской Германии. Двум лучшим юным сыщикам я дал по двадцать пять долларов каждому – целое состояние – и послал их в аэропорт последить, не вернется ли Дельгадо. Дал им четкие инструкции не попадаться ему на глаза, а звонить на финку или поскорей катить туда на мопедах.

Дону Саксону я приказал круглые сутки дежурить посменно со мной в радиорубке «Пилар». Он чуть не взбунтовался, и меня это тоже мало устраивало – до Кохимара с финки ехать не ближе, чем до Гаваны, – но что было делать. Единственная приличная радиоаппаратура в этих местах находилась на лодке Хемингуэя.

Существовала вероятность, что в Кохимаре мы ничего не поймаем, но «Южный Крест» стоял в гаванском порту чуть дальше по берегу, подлодку замечали у самого Ки-Параисо, и я нутром чуял, что с агентом Колумбией будут связываться через местные радиоточки. Да и выбора особого не было.

В понедельник, 17 августа, всё шло нормальнее некуда. Лейтенант Мальдонадо занимался полицейскими делами; гауптштурмфюрер Беккер отсутствовал или оставался невидимым; Дельгадо не возвращался; никто не пытался застрелить Хемингуэя и его мальчиков на заключительных летних состязаниях в Охотничьем клубе; радио шипело, щелкало, передавало ничего не значащий судовой треп и порой разражалось немецким с подлодки за многие сотни миль к северу.

18 августа около часу ночи меня разбудил писк в наушниках. Я стал записывать, еще не проснувшись. Минуту спустя, читая свою запись при свете фонарика и стараясь не обращать внимания на храп Саксона в каюте, я определил, что это книжный шифр, «Геополитика», страница 198. Сигнал был сильный, источник находился меньше чем в двадцати милях; чутье подсказывало, что это мощный сухопутный передатчик где-то возле Гаваны или судовое радио.