Никогда не понимал, почему явочные квартиры считаются безопасными. Самое опасное как раз там и случается.

Я пришел вовремя, вошел без предупреждения. Дельгадо, как всегда, сидел на стуле напротив двери с всегдашней презрительной полуулыбкой. Скучающий, загорелый. Белая шляпа-федора лежала на столе рядом с бутылкой мексиканского пива, из которой он время от времени делал глоток, не предлагая мне. Я сел, положил руки на стол.

– Ну как твой круиз? – спросил он с обычным сарказмом.

– Прекрасно.

– Вы, значит, женщин и детей теперь берете с собой. Хемингуэй хоть иногда использует взятое у налогоплательщиков топливо для правительственных нужд?

Я пожал плечами.

– Ладно, давай свой рапорт, – вздохнул Дельгадо.

Я показал ему пустые ладони.

– Не о чем рапортовать. Ничего не нашли, ничего не видели. Даже и не слышали ничего, поскольку сломалось радио.

– С чего это оно вдруг сломалось, Лукас?

– Морпех там что-то разбил. Все устали, укачались, перегрелись на солнце, и мы вернулись домой.

– Нет, говоришь, рапорта?

– Нет.

– Лукас-Лукас-Лукас. – Он допил пиво – похоже, теплое – и рыгнул. – Не мне тебе говорить, как разочарует ваша операция – и ты сам – мистера Лэдда, директора Гувера и всех остальных. Можно спросить, почему ты носишь свой «магнум» за поясом?

– Гавана – опасный город.

– Ты открылся Хемингуэю или тебе уже на всё наплевать?

– Это Хемингуэю на всё наплевать. Он больше не хочет знать, кто я, кто его враги, кто союзники. Ему надоело играть в Хитрую Контору и гоняться за призрачными подводными лодками.

– Нам тоже, – заявил Дельгадо.

– Кому это «нам»?

– Бюро. Где ты работаешь и получаешь зарплату.