В среду, 19-го, гаванское радио объявило о британской операции в Дьеппе. Сообщалось, что доблестные союзные войска захватили уже шесть пляжей. Диктор говорил с подъемом – вот он, долгожданный второй фронт! Детали были скудные, но битва, по всему, намечалась серьезная: транспорты высаживали пехоту и танки при поддержке Королевских воздушных сил.

На следующий день, 20 августа 1942 года, даже цензура не могла уже скрыть, что вторжение обернулось катастрофой. Большинство пехотинцев перебили или взяли в плен. Транспорты взрывались, садились на мель, уходили в море. Истребители Люфтваффе, своевременно переведенные на ближние аэродромы, сбивали британских летчиков. Шесть пляжей, упомянутых в первый день, были устланы трупами. Немцы хвастались неприступностью Festung Europa[59] и приглашали британцев с американцами попробовать еще раз.

– Это, видимо, и называется подтверждением, – сказал Хемингуэй в тот же день. Мы с ним сидели в гостевом домике, мальчики плескались в бассейне. – Твой Колумбия, небось, орден теперь получит. Но откуда он это узнал, Джо? Откуда немецкий агент на Кубе взял сверхсекретную британскую информацию?

– Хороший вопрос…

Ночью, около часа, меня снова разбудил писк в наушниках. Первые пять кодовых групп я проспал, но добросовестный отправитель повторил свое сообщение трижды с интервалом в тридцать минут.

Шифр был книжный, основанный на немецкой антологии, – цифровым радист ничего не передавал. После третьего повтора я включил двадцативаттную лампочку над столом и в который раз уставился на расшифрованный текст:

КОЛУМБИЯ РАНДЕВУ С ПАНАМОЙ 0240 Ч 22 АВГУСТА ГДЕ БЛЕДНАЯ СМЕРТЬ ВХОДИТ И В ХИЖИНЫ И ВО ДВОРЦЫ КОРОЛЕЙ ПОД СЕНЬЮ ПРАВОСУДИЯ.

КОЛУМБИЯ РАНДЕВУ С ПАНАМОЙ 0240 Ч 22 АВГУСТА ГДЕ БЛЕДНАЯ СМЕРТЬ ВХОДИТ И В ХИЖИНЫ И ВО ДВОРЦЫ КОРОЛЕЙ ПОД СЕНЬЮ ПРАВОСУДИЯ.

В тесной радиорубке было жарко и влажно – воздух, проникающий в крошечный иллюминатор, вонял дизельным топливом, дохлой рыбой и сточными водами, но меня проняло холодом.

Я не поверил, конечно, что Панама – Мария – встретится с Колумбией следующей ночью в 2:40, но место для такой встречи подходило как нельзя больше. Колумбия, очевидно, решил, что мы с Хемингуэем убили Марию. Возможно, он подозревал также, что мы раскусили цифровой шифр. Так или нет, мне полагалось отнести это послание писателю, как и все предыдущие, и прийти с ним на это «рандеву», как пришли мы на место высадки двух злополучных немцев. Только на этот раз вместо немцев убьют кого-то еще.

Утром в пятницу мы с Хемингуэем поспорили. Про радиоперехват я ему не сказал. Мы сидели во «Флоридите», ели на завтрак яйца вкрутую и пили дайкири. Старичок, единственный другой посетитель, дремал на табурете в дальнем конце бара.