– Господи, – ахнул Гест, глядя в бинокль. – Здоровая, что твой крейсер. Чертов авианосец.

Я вылез из своего кресла и оперся на правый борт – будто бы посмотреть, как Патрик борется с барракудой. Подлодка за алмазными солнечными блестками на воде действительно казалась громадной. Вода лилась с ее сотовых надстроек, брызгала с боевой рубки. Палубную пушку, тоже огромную, я видел даже и без бинокля.

– Ты бы сел, Лукас, – тихо промолвил Хемингуэй. – Немцы точно возьмут нас на абордаж, если углядят на корме цветастое кресло – из чистого любопытства. Не поддаемся панике, делаем спокойные лица. У них могут быть сильные бинокли.

Он прибавил ходу, оставил Вулфера у штурвала и слез по трапу, чтобы помочь Роберто и Патчи втащить Бомбу на мостик. Фуэнтес развесил на поручнях мостика автоматы в овчинных чехлах. Мы развернулись носом в сторону субмарины, мостик затянули парусиной, чтобы немцы не увидели Бомбу даже в сильный бинокль. Хемингуэй и Фуэнтес что-то с ней делали – вставляли взрыватели, вынимали чеки из гранат, уж не знаю. Я опасался, что Бомба сейчас рванет и мы все вознесемся на небеса.

– До чего же большая, господи, – снова пробормотал Гест, глядя в бинокль.

– Но больше уже не становится. – Хемингуэй взял у него бинокль и посмотрел сам. – Она не приближается к нам, Вулфер. Уходит. – Говорил он сдержанно, но я чувствовал, что в нем кипит ярость. – Удирает, можно сказать. Черт возьми, Грегорио, – крикнул он Фуэнтесу, возившемуся в машинном отделении, – можем мы выжать из движков еще что-нибудь?

Тот вскинул руки.

– Мы делаем двенадцать узлов, Эрнесто. Больше нельзя, когда на борту столько людей и горючего.

– Значит, надо кого-нибудь за борт скинуть, – проворчал капитан.

Мальчики переместились на нос: с правого борта – Патрик с «ли-энфилдом», с левого – Грегори с «манлихером». Оба промокли насквозь и скалились, как волчата.

– Уходит, уходит. Расстояние между нами ярдов пятьсот. – Хемингуэй засмеялся. – Можешь метнуть Бомбу на пятьсот ярдов, Патчи?

Ибарлусиа усмехнулся, выставив напоказ свои безупречные зубы.

– Попробую, Папа, если прикажешь.

Все немного расслабились. Подлодка продолжала удаляться на северо-северо-запад, оставляя белый след на гладкой поверхности моря.

Все, включая меня, как по команде разразились отборной руганью на испанском и английском.

– Эй, шлюхины дети, – орал Ибарлусиа на носу, – куда? Давайте драться!

Через пять минут подлодка превратилась в пятнышко на северо-западном горизонте, через восемь – скрылась из глаз.

– Лукас, – сказал Хемингуэй, сойдя с мостика, – пойдем со мной вниз, если можешь. Передадим по радио ее последние координаты, курс, скорость. Может, американский эсминец пошлют наперехват или самолет из Камагуэя.