— Отомсти, командир!

— Отомщу, Кольт! — Ненависть слепила. В горле раскалённый уголь. Скрип сжатых зубов. Не было больше страхов, а только ненависть. — Отомщу, Кольт!

Лемнер видел горящие корпуса, железные раскалённые кровати, ствол дальнобойной гаубицы, торчащий из сосен, двух солдат в белых рубахах, толкавших в бэтээр носилки, Ваву, орущего в рацию.

— Вава, ко мне!

— Я здесь, командир!

— Бери бэтээры, сажай роту, гони в грёбаный посёлок. Там ночует московская сука! Доставишь сюда! При сопротивлении охраны огонь на поражение! Доставишь суку сюда!

В вершинах сосен сочился рассвет. В расщеплённой сосне белела длинная щепка. Деревянные корпуса догорали, и в них остывало множество железных кроватей. Ствол гаубицы нависал над пепелищем, отливал синевой. Раненых развезли по соседним лазаретам. На снегу лежали безголовые и безрукие мертвецы. Клуб, где пела Чичерина, выгорел вместе со стенами, лавками, сценой. Чудом уцелел Спас на обугленной хоругви. Смотрел жуткими бездонными, как у осьминога, глазами. Солдаты рылись в горячем пепле, извлекали автоматы со сгоревшими прикладами, кидали их в звякающую груду.

Из сосен в сизые дымы пепелища ворвались бэтээры. С брони на растаявший снег спрыгивали солдаты. Бортовой люк бэтээра раскрылся, прямо в лужу выпрыгнул Вава, и следом, толкаемый в спину, тяжело сошёл Светоч. Он был в штормовке, отороченной мехом, без шапки, в домашних штанах и тапочках. Гневно горел искусственный розовый глаз. Гневное око, нечёсаная голова и тапочки выглядели нелепо, комично. Лемнер злорадно отметил этот унизительный вид правителя, затравленного и бессильного.

— Уж простите, Антон Ростиславович, что не дали вам досмотреть утренние сны. Говорят, утренний сон самый сладкий. Вон как сладко спят герои Бухмета, — Лемнер кивнул туда, где на мокром снегу, изуродованные, лежали солдаты.

— Вы совершаете государственное преступление, Михаил Соломонович. Нападение на должностное лицо из высшего руководства страны есть акт государственной измены. Влечёт за собой трибунал и высшую меру наказания.

— Вы, Антон Ростиславович, совершили акт предательства. Во время военных действий нанесли удар в спину воюющим войскам, способствуя их поражению. Такое предательство на поле боя не рассматривается трибуналом. Предателей казнят немедленно, волей загубленных предателем жертв, — Лемнер снова кивнул на убитых. Светало, и виднелись сухожилия, хрящи и обрывки пищевода у безголового тела.

— Я требую, чтобы меня немедленно отпустили. Если ваши обвинения справедливы, пусть их рассмотрит суд.