– Неужели тебе это настолько неприятно?

Рита с хлопком, как пробку из бутылки, выдернула палец изо рта.

– На первом месте мама. На втором – мисс Ньютон.

Глаза на ее худеньком личике казались огромными и круглыми, как у совы.

– Я вовсе и не хочу переезжать к миссис Кардью, – сказала она. – Я хочу всегда жить здесь. Это мой дом.

Клара, чувствуя легкую дурноту, попыталась ее урезонить:

– Рита, разве ты не помнишь, что я тебе говорила: этот дом будет продан, а ты поедешь в Австралию?

– Ну да, в Австралию. Где апельсины и лимоны.

– И бананы.

– И фортепианы.

Клара на всякий случай скрестила пальцы.

– Надеюсь, что и фортепиано тоже. Я положу в твои вещи письмо, в котором расскажу о тебе и о том, что тебе необходимо иметь доступ к фортепиано, а также попрошу найти для тебя самого лучшего преподавателя, который будет тебя вдохновлять и заставлять упражняться как можно больше.

В комнату прокралась Стелла, и Рита тут же схватила кошку, прижала ее к себе и заявила:

– Стелла тоже со мной поедет!

О нет!

– Не думаю, дорогая, что ей придется по вкусу подобное путешествие. Может, лучше пока я о ней позабочусь? Временно?

Рита нахмурилась.

– Тогда лучше и я тут останусь. Вместе со Стеллой.

– Ну, там видно будет, – шепнула ей Клара, чувствуя, что больше не в силах сейчас говорить правду. Она ненавидела себя за эту слабость и понимала, что потерпела полное поражение. Она и про дальнейшую судьбу Стеллы ничего сейчас сказать не могла, но если раньше будущее этой кошки не слишком ее тревожило, то с тех пор, как Стелла чуть не погибла, Клара стала беспокоиться о ней почти так же, как и о детях.