– Ты не слушаешь. Я не хочу дожидаться, когда они поступят. Кто знает, как долго я буду в своем уме?

– Ой, не надо.

– Ты видел, какой была моя мама… – Пауза. – Я не смогу так жить, не смогу.

– У нее был Альцгеймер.

Эвелин смягчается.

– Подумаешь, другое название. А сведет меня с ума так же. Если не хуже.

– Ты сильнее своей матери. Многие живут с этим долгие годы… Есть лечение, медикаменты… Вместе мы справимся.

На слове «вместе» голос у меня срывается.

– Увы. Мне будет становиться все хуже, и быстро. Ты слышал доктора. Я не хочу заставлять вас проходить через то, что должно произойти.

– Что ты такое говоришь!

– Возможно, я и проживу этот год… – ее голос переходит на шепот, – и все.

– В смысле?

– Еще один последний год.

– Не шути так.

– Я серьезно.

Машина остывает, мое дыхание становится заметным, когда я выдыхаю, не зная, что ответить, все заверения слабые и вымученные на фоне надвигающегося страха. Я думаю о своем отце. Когда умерла мать, он подолгу смотрел в окно и словно призрак перемещался по пустынной гостинице. Его адом стало одиночество.

– Я не хочу жить без тебя.

– Это лучше, чем смотреть, как я разваливаюсь на части. В любом случае ты меня потеряешь. Я не вижу лучшего выхода.

Я стучу костяшками пальцев по коленям, орудуя своей беспомощностью, как тупым лезвием.

– Тогда я уйду с тобой.