Молодой человек Сюзан вскоре вернулся домой. Мы все еще упаковывали коробки для Красного Креста, потому что пройдет еще год или около того, прежде чем все заключенные вернутся домой, прежде чем лагеря освободят и найдут там тех, кто каким-то образом остался в живых. Сюзан вся дрожала от страха вперемешку с радостью, задаваясь вопросом, изменился ли он, изменилась ли она, ждет ли их все еще то будущее, которое они обещали друг другу.
– Пойдем со мной, – умоляла она. – Я не думаю, что смогу справиться с этим одна. Пойдем!
– Конечно! – Я стояла перед треснутым зеркалом в дамской комнате, поправляя шляпку, одну из маленьких летних шляпок, которую Коко подарила мне несколько лет назад. Я надвинула ее на один глаз, думая о том, что сказала Коко, что молодым женщинам не нужна таинственность, их лица должны быть открытыми. Но это было тогда… Ты уже не так молода, сказала я себе. Тебе скоро тридцать. Вряд ли это молодость? Я надвинула шляпу еще сильнее, как советовала Скиап.
– Выглядишь шикарно, – сказала Сюзан, натягивая один из своих чулок. Они были из шелка, она хранила их исключительно для этого дня, когда она собиралась быть при полном параде, вместо того чтобы рисовать линии чулок карандашом для бровей, как мы делали во время войны, когда шелк и даже дешевый нейлон расходовался на материалы для войны, а не на чулки.
Я надела бежевый жакет от Коко и черную юбку от Скиап, соединив их так, что они обе пришли бы в ярость. Взгляд Сюзан метался между моей роскошной шляпой с вуалью и ее собственной потрепанной фетровой шляпкой. Поддавшись импульсу, я сняла шляпу и надела ее на вьющиеся волосы Сюзан.
– Нет. Я не могу… – запротестовала она, уже протягивая руку, чтобы дотронуться до нее, признавая право собственности.
– Конечно, можешь, – сказала я, и это были те же самые слова, которые однажды произнесла Коко, подарив мне пару перчаток из лайковой кожи. Я не получала от нее никаких вестей и даже не слышала о ней за годы войны, за исключением того, что рассказала мне Скиап о том, что она скрывается в отеле «Ритц» со своим любовником-немцем фон Динклаге. «Это невозможно, – подумала я. – Я действительно скучаю по Коко».
Я еще раз легонько поправила шляпу, надвинув на правый глаз Сюзан.
– Вот так. Пониже, обольстительно. Немного загадки.
Мы вышли на улицу, из-за влажности одежда прилипла к спине после пяти минут езды в метро. Вагон был полон, и я пыталась прочитать по выражениям на лицах людей, получили ли они хорошие новости или плохие. Некоторые улыбались, охваченные восторгом предстоящего воссоединения. Другие либо не поднимали глаз от газеты, либо смотрели прямо перед собой с застывшим выражением скорби на лицах.