Мы зашли в «Бар короля Коль»[6] при отеле и сели за столик рядом с картиной веселой старой души Максфилда Пэрриша, но ни одна из нас не чувствовала себя веселой. Было начало дня, бар был практически пуст. Скиап выпила рюмку виски. Скиап никогда не пила виски.

– Что случилось? – Я боялась, что она скажет, что у нее рак или что что-то случилось с Гого.

Она со стуком поставила стакан на столик.

– Французский синдикат моды хочет допросить меня. Они хотят знать, чем я занималась во время войны. Может, еще выпить? Это не к добру, Лили. Совсем не к добру. Думаю, они хотят внести меня в черный список. И если они внесут меня в черный список, я не смогу представить свою новую коллекцию.

– Кофе, – сказала я ожидавшему бармену.

Руки Скиап дрожали, и, пока она пила кофе, я протерла уголки ее глаз салфеткой, стирая несколько темных пятен.

– Так. Давай. Скажи мне, чем ты занималась во время войны? – Я не была удивлена, что они решили допросить Скиап. ФБР годами сидело у нее на хвосте из-за ее коммунистических взглядов. После войны многие показывали на окружающих пальцем, было много обвинений. Кто что сделал. Кто чего не сделал.

– Моя «деятельность». Это слово они использовали. Они хотят знать о моей деятельности. Знаешь, я училась на медсестру. Я училась ассистировать во время операций. Я год не ела мяса. Я кормила беженцев в Париже и чемоданами таскала витамины для детей, пока путешествовала. Вот какая у меня была деятельность! А теперь они подсылают шпионов, чтобы те рылись в моей почте, ставят за мной слежку. Они стоят среди толпы в конце зала и пялятся, пока я читаю лекции.

– В наши дни никто не выглядит абсолютно невинным, – сказала я, пытаясь ее успокоить. Но Скиап каким-то образом свободно путешествовала из страны в страну, через океан, пока другие люди не могли даже доехать на автобусе до рынка. У нее были хорошие связи, и она ими пользовалась. У нее также было несколько сомнительных друзей, и в Нью-Йорке она определенно дружила с левыми, поддерживавшими режим Виши.

Мы сидели и разговаривали, я пыталась успокоить ее, рассказывая о новых стилях, которые зарождались, о коротких юбках, обтягивающих жакетах и обуви на толстой подошве.

– Это все, конечно, из-за войны. Люди все еще придерживаются разумной нормы. Это пройдет. Я этому поспособствую. Дай-ка я кое-что тебе покажу. – Она открыла свою сумку и достала конверт с фотографиями. – Элси прислала мне. Ты же помнишь Элси де Вулф? Именно так одевались парижанки во время войны, чтобы утереть немцам нос.

Одежда была причудливой, с юбками с десятками рядов ткани, несмотря на недостаток текстиля, в цветах ярче, чем в арлекинской коллекции Скиап.