Йоханнеса уводят. Олдермены собираются вокруг Слабберта полукругом; поодоль сидит еще не отошедший от выступления бледный Мерманс. Нелла застыла в напряжении – как и все остальные. Ей так страшно, что она боится обмочиться.
Идет время. Десять минут, двадцать, тридцать. Нелла утешает себя, что всегда есть вероятность помилования. Однако Слабберт все шепчет что-то на ухо остальным, все шепчет.
В конце концов группа распадается, и судьи занимают свои места. Слабберт приказывает снова ввести Йоханнеса Брандта. Узник медленно ковыляет на покалеченных ногах, останавливается напротив арбитра и смотрит ему прямо в глаза. Нелла встает, вскидывает руку. Я здесь, шепчет она, – однако Йоханнес ведет со Слаббертом поединок взглядов.
А потом звучит приговор.
– Вас застигли на месте преступления, – говорит арбитр. – Мужеложество – смертный грех, попирающий устои нашего общества. Вы были так уверены, что богатство и влияние прикроют вас, что забыли о Боге.
Слабберт обличительно повышает голос. Руки Йоханнеса сцеплены за спиной. Что-то начинает вздыматься в душе Неллы; она из последних сил удерживает эту волну внутри себя.
– Смерть приходит к каждому из нас. Это единственное, что мы точно знаем.
– Во вменяемом вам гнусном преступлении, показания о котором мы выслушали сегодня, в девятый день января месяца года от Рождества Христова тысяча шестьсот восемьдесят седьмого, я, Петер Слабберт, арбитр Амстердама, и уважаемые олдермены, члены городского совета старейшин, признаем вас, Йоханнес Брандт, виновным. Мы признаем вас виновным в нападении на Джека Филипса с целью надругательства, в мужеложестве и в последующем подкупе и объявляем наказание: повесить на шею камень и утопить в море, на закате в предстоящее воскресенье. Да будет новое крещение Йоханнеса Брандта предостережением нам всем. И да будет Господь милосерден к его грешной душе!
Сознание расщепляется надвое. Нелла сейчас рядом с осевшим на пол Йоханнесом – и здесь, среди возбужденной, вопящей толпы. Она пробивается к выходу, зная только, что должна успеть, пока не потеряла сознание. Стража подхватывает Йоханнеса и тащит из зала так, что его ноги не касаются земли.
– Йоханнес, – кричит она, – я последую за тобой!
–
Женский голос доносится с верхней ступени ведущей на галерею лестницы. Нелла ясно его слышит. Она поворачивается и видит: знакомый силуэт, вспышка белых волос.
Дочь и дочь
Дочь и дочь