Нелла чувствует, что внутри ее все замирает, даже сердце сбивается с ритма. Неужели сейчас мужу предъявят еще одно обвинение: нерадивый торговец – по амстердамским меркам, вина куда как серьезная.
– Да, поручил, – отвечает Мерманс.
– Давайте поговорим об этой сделке. Должным ли образом хранился сахар? Брандт выполнил свою работу?
Мерманс колеблется.
– Да, – отвечает он все-таки. – Да. Выполнил.
Нелла привстает со скамьи. Почему Мерманс ответил именно так? Ведь, по его собственному утверждению, сахар в полном порядке. Пара олдерменов что-то отмечает в бумагах, – и Нелла осознает, что Мерманс просто не хочет показать, как сильно он зол на Йоханнеса. Скрывая историю с непроданным сахаром, Мерманс лишает Йоханнеса возможности представить суду мотив для мести. Он хочет, чтобы его показания выглядели чистой правдой, поведанной кристально честным человеком во славу Господа. Человеком, глубоко возмущенным преступлением против Бога и Республики. И ничем больше. Вряд ли сам Йоханнес решит признаваться в том, что был нерасторопен с продажей чужого товара. Поступи он так – и от его купеческой репутации ничего не останется.
Нелла не ждала от Мерманса настолько точного расчета. Она косится на Арнуда Маквреде. Теперь, когда высокое качество сахара подтверждено публично, продать его станет легче. Нечаянный подарок семейству Брандт. Чувствуя вину за такую грешную радость, Нелла старается не пропустить ни слова из показаний.
– Так вы утверждаете, что он хороший торговец? – спрашивает Слабберт.
Мерманс вздыхает.
– Вы клялись говорить правду, – нажимает арбитр. – Итак?
– Находясь под присягой, я бы… я бы усомнился в точности такой формулировки.
– То есть он –
– Я полагаю, что его репутация была маскировкой. Он думал только о себе. Не весь его успех заслужен.
– И однако вы наняли его продать товар?
– Моя жена… – Он мнется.
– Продолжайте. Ваша жена…
Мерманс роняет шляпу на пол и наклоняется подобрать. Йоханнес поднимает голову, не отводя взгляда от старого друга.
– Брандт всегда очень дерзко и настойчиво навязывал свою волю. – Мерманс поворачивается к Йоханнесу. – Но я не осознавал, насколько далеко все зашло. Взятки, которые ты давал, твои долги – не только передо мной, но и перед гильдиями, чиновниками и друзьями.
– У кого я брал в долг? – спрашивает Йоханнес. – Это официальное обвинение? Тогда назови имена. Покажи мне этих людей. Покажи их учетные книги.