– Я здесь для спасения твоей души…

– Я ничего не должен тебе, Франс. И никому другому.

– Но Бог сказал мне, Йоханнес…

– Бог?

– Он сказал мне, что молчать больше нельзя. – Мерманс произносит эти слова с некоторым изумлением, словно наблюдая со стороны за собственным лицедейством, от которого явно получает извращенное удовольствие.

– Молчать? Когда дело доходит до того, чтобы меня очернить, ты очень красноречив, Франс.

– Мой старый друг нуждается в спасении, арбитр Слабберт. Он погряз в пороке. Он живет под пятой дьявола. После того, что я увидел тем вечером, я не могу молчать дальше. Ни один гражданин Амстердама не смог бы!

Мерманс поднимает голову, словно ожидая аплодисментов, – но перед ним лишь Йоханнес. Йоханнес, на лице которого неприкрытое отвращение. Подсудимый мучительно распрямляет спину. Даже с галереи Нелла слышит, как щелкают его суставы.

– Мы все слабы, Франс. Однако некоторые слабее, нежели остальные.

Мерманс опускает голову; шляпа выскальзывает из его рук, и на этот раз он оставляет ее лежать. Толпа замирает. Мерманс смотрит в глаза Йоханнеса, как в зеркало. Что он видит там – бездну? Никто не подходит к «честному гражданину», чтобы утешить, сказать слова ободрения или поздравить.

– Франс, – говорит Йоханнес. – Ты только что заклеймил мужеложца, ненасытного любителя брать все, чего желает его грешная душа; ты только что помог очистить от скверны наши каналы и улицы. Ты должен гордиться. Почему же ты опускаешь глаза, Франс?

С галереи раздаются крики и свист. Слабберт требует тишины и объявляет о готовности вместе с олдерменами вынести приговор.

– Нет! – громко протестует Йоханнес; он отрывает взгляд от Мерманса и переводит его на арбитра. – Это незаконно.

Воцаряется тишина. Зрители привстают со скамей, чтобы разглядеть человека, который взорвал упорядоченный мирок их жизни.

Йоханнес с трудом выпрямляется.

– По закону требуется предоставить слово обвиняемому.

Слабберт прочищает горло и смотрит на Йоханнеса с нескрываемой злобой.

– Вы желаете говорить?

Взмах рукой – словно птица с перебитым крылом. Темный плащ падает на пол. Джек вскрикивает.

– Ты спешил сегодня в ратушу судить меня, Петер Слабберт, – говорит Йоханнес. – И ты, Франс Мерманс. Вы оба прячете свои прегрешения и свою слабость в ящике под кроватью; вы оба надеетесь, что мы забудем о них, ослепленные блеском ваших нарядов.