Он улыбается.
– Потому что они показывали не время! Они измеряли другие вещи – о которых люди не хотят напоминаний. Бренность существования, разбитое сердце, невежество, безрассудство. Там, где должны были располагаться цифры, она рисовала лица заказчиков. Она писала им записки, которые выскакивали из часов, когда било двенадцать. Я умолял ее остановиться. А она твердила, что видит их души, а там, внутри, нет необходимости в часах и минутах. Все равно что дрессировать кошку!
– Вы верили в эту ее способность? – спрашивает Нелла. – Такое впечатление, что многое из случившегося со мной она знала заранее.
Винделбреке гладит подбородок.
– Знала? – Он разглядывает мастерскую дочери. – Вы такая же, как остальные женщины, что мне написали. Вбили себе в голову. Так легко готовы поверить, что вашей судьбой управляет кто-то другой.
– Вовсе нет! Коли уж на то пошло, господин, ваша дочь помогла мне забрать судьбу обратно в собственные руки.
Нелла ошеломленно умолкает, поняв,
– Она вернула вам вашу собственность. – Винделбреке смотрит с улыбкой и каким-то застенчивым удовольствием. – И вот что я скажу, госпожа. Петронелла искренне верила в свое предназначение. А я пытался ее убедить, что дар внимания и наблюдательности может завести слишком далеко. Ведь тогда и другим придется стать внимательными, увидеть то же, что и она. И чем это закончится для нее? Если она вам не ответила, то, возможно, считала, что вы это поняли. Что вы увидели то, что она пыталась сказать.
Нелла чувствует, что к глазам подступают слезы.
– Но я не понимаю, – произносит она.
– Разве?
Нелла разглядывает линии на своих ладонях. Подсказки судьбы, так странно…
– Возможно, понимаю.
Винделбреке тревожит ее своими лукавыми вопросами, лишает уверенности. Хочется убежать домой, на Херенграхт, к Марин, Корнелии и Теа, гладить мягкие уши Даны. Однако дома ее спросят, чем закончился суд.
– Она самый умный человек из всех, кого я знаю, – говорит Лукас Винделбреке. – Не представляю, чем она занималась все эти годы, каким странным вещам научилась, с кем водила компанию. И все-таки – если вы увидите мою дочь, госпожа, пожалуйста, передайте, что ее ждут дома.
Нелла прощается с Винделбреке, который медленно и неловко упаковывает заготовки в ящики.
– Нельзя это здесь оставлять. Заберу с собой. Возможно, она приедет за ними в Брюгге.