Он достаёт пистолет из кобуры прежде, чем я успеваю моргнуть.

Боль в моей голове ослепляет, и я слышу крик – должно быть, мой собственный, – пока нажимаю на спусковой крючок. Два выстрела следуют друг за другом, затем меня забрызгивает тёплой кровью.

Дым и кровь, такие знакомые запахи, обволакивают и душат меня, я жду, когда придёт боль, но ничего не чувствую. Это не моя кровь. Я не ранена, а Фрич, как и многие другие, кто стоял на этой проклятой земле, лежит на спине в луже собственной крови, мёртвый.

Нет, нет, нет, это не может закончиться так.

Ручейки крови и дождевой воды бегут по шахматной доске, фигуры раскрашены крошечными багровыми капельками. Взмах моей руки, и доска падает на землю, где ломается с резким треском, а фигуры разлетаются в разные стороны.

Он должен был предстать перед судом, мир должен был узнать правду, он должен был сгнить в тюрьме, он не должен был умереть…

– Мария… о боже, какого чёрта ты натворила?

– Опусти пистолет, Мария, пожалуйста!

Голоса, знакомые, хотя я их едва слышу. Он должен был предстать перед судом. Вместо этого я нажала на спусковой крючок.

– Чёрт подери, Мария, да опусти уже этот грёбаный пистолет!

– Послушай нас, шиксе. Пожалуйста, опусти его.

Я отворачиваюсь от тела Фрича, чтобы услышать голоса, которые принадлежат Ирене и Ханье. Они пришли. Но теперь уже слишком поздно.

В тот момент, когда я поворачиваюсь к ним, они напрягаются, но я не могу понять почему. Я не понимаю и другого – почему они остановились так далеко от меня? Может быть, они не видят, что Фрич мёртв… Теперь он не может причинить им вреда, как и не может ответить за содеянное. Ханья и Ирена подходят ближе, продолжая что-то говорить, и хотя я не вслушиваюсь, мне кажется, они пытаются успокоить меня. Может быть, это потому, что я не могу перестать кричать.

– Он должен был предстать перед судом, а не умереть…

– Пистолет, Мария, – яростно говорит Ирена, резко обрывая мои крики.

Пистолет. Я и забыла, что до сих пор держу его.

Я поворачиваюсь к телу Фрича. Моя пуля прострелила ему низ живота и запятнала кровью его безупречную форму. А вот он каким-то образом не попал в меня. Пистолет Фрича лежит на земле, рядом с его рукой, и кровь вытекает из отверстия в виске, куда попала вторая пуля. Этот выстрел и стал смертельным.

Нет, этого не может быть. Я нажала на спусковой крючок только один раз, да и пуля в живот не убила бы его так быстро.

Я слышала два выстрела.

Но моим был только один. Я точно знаю, что выстрелила один раз, он тоже. Его убила пуля в голову, пуля, которую я никак не могла выпустить, – с той позиции, которую я занимала, это было невозможно. За всё время, что я знала Фрича, он всегда попадал по намеченной цели.