Когда я беру форму в руки, она расправляется. Она стала ещё тоньше, чем была в самом начале, – почти прозрачная. Серые и синие полоски потускнели и износились, подол и манжеты на рукавах обтрепались, ткань превратилась в лохмотья, облепленные грязью. Белая полоска с выведенным чёрным номером заключённого выцвела и замызгалась, как и красный треугольник, и заглавная буква «П». До середины спины идёт шов – я зашила разрыв после порки. Внутри прощупываются карманы, которые я пришивала на протяжении многих лет для товаров с чёрного рынка, но мой любимый карман – с клапаном на пуговицах. Тот, что для чёток отца Кольбе.

Я закатываю рукав своего халата, чтобы пробежаться глазами по шрамам и тёмным чернилам, которые так заметно выделяются на фоне моей бледной кожи.

Моё имя при рождении – Мария. Имя в Сопротивлении – Хелена. Моё новое имя – заключённая 16671.

Знакомая боль пронзает висок. Сосредоточившись на медленном, ровном дыхании, я прижимаю пальцы ко лбу, чтобы подавить её. Через мгновение приступ проходит.

Закончи игру, Мария.

Я начинаю сомневаться, смогу ли вообще когда-нибудь это сделать.

Кто-то стучит в дверь, поэтому я прикрываю предплечье, складываю форму и засовываю её под платья, брюки и юбки, которые уже побросала в чемодан. Скорее всего, это Ханья, ведь Ирена всегда врывается без стука. Я поплотнее запахиваю халат и приглашаю посетителя войти.

В комнату входит Матеуш. Он держится на расстоянии, тень щетины подчёркивает заострившиеся скулы. Я не видела его с тех пор, как пошатываясь прошла мимо, ввалившись в фермерский дом – всё ещё в шоке, забрызганная кровью Фрича. Как и обещал, он пришёл попрощаться с дорогим другом, но его встретила девушка, которая использовала его, его доброту, его доверие. Во взгляде, которым он окинул меня, смешались беспокойство, замешательство, шок, печаль, боль предательства, – меня разбило вдребезги, и я сделала с ним то же самое. С того дня Матеуш ни разу не пытался навестить меня, и я, конечно, не просила его прийти.

На мгновение я теряюсь, не знаю, что сказать; но мне кажется, я догадываюсь, зачем он здесь.

– Ты ещё не уехал в Америку? – спросила я. Слава богу, благодаря чемодану мне есть на что перевести взгляд.

– На следующей неделе. Франц сказал, что завтра отвезёт тебя в Варшаву, поскольку первоначальный план… – Он делает паузу, как будто ничто не может должным образом отразить то, что произошло с первоначальным планом: – …изменился, – находит он наконец нужное слово.